Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя

В первых числах мая 1945 года вызвал меня командир полка Валентин Алексеевич Фигичев и дал указание быть готовым к отлету в Советский Союз поедешь на учебу.

На сей раз отказываться я не стал, как это было в 1944 году, когда посылали меня на учебу в Академию. Тогда я заявил:

— Я начал воевать в первый день и должен дойти до победного конца.

Теперь же конец войны вырисовывался: наши войска уже сбили свастику с Рейхсканцелярии и водрузили красное знамя над Рейхстагом.

К концу войны все полки нашей дивизии стали гвардейскими — 438-й иап стал 212-м гвардейским, а 508-й — 213-м гв. иап. Гвардейское знамя было присвоено и нашей 205-й дивизии, ставшей 22-й гвардейской истребительной авиационной Кировоградской Краснознаменной орденов Ленина и Кутузова дивизией, и 7-му корпусу, ставшему 6-м гвардейским истребительным авиационным Львовским Краснознаменным ордена Суворова корпусом.

Вскоре прилетел за мной самолет У-2 из авиадивизии, попрощался я с друзьями и полетел в город Оппеле, что на реке Одер.

Когда самолет заходил на посадку, обратил внимание, что на аэродроме очень много наших самолетов разных типов, даже пришла шальная мысль: направить бы сюда 20–30 самолетов на штурмовку аэродрома, вот бы весело было. Всю войну прослужил в авиации и никогда не видел, чтобы так плотно, так открыто стояли самолеты. С моей тогдашней точки зрения в этом было что-то необычное, вызывающее.

В действительности, на аэродроме из-за наличия бетонированной полосы базировались и бомбардировщики, и штурмовики, и истребители, и транспортные самолеты. Грунтовые аэродромы тогда еще не подсохли.

На аэродроме Оппеле я получил предписание, где было сказано, что направляюсь на учебу, но не в Академию, а пока что на курсы в г. Липецк. Там же в Оппеле довелось мне неожиданно встретиться с Н. Д. Гулаевым…

Вспоминаю, как летели мы в Москву на самолете Ли-2 с личными вещами какого-то командира. Забились мы с Николаем Дмитриевичем как мыши среди тюков. Наступал позорный период «чемодании».

В Москве заехали к родителям нашего комдива Л. И. Горегляда, познакомились с его отцом, матерью и сестрой Ниной. Нина впоследствии стала женой Н. Д. Гулаева.

Коля Гулаев остался в Москве, а я уехал в Липецк на Высшие офицерские курсы. Липецк я хорошо знал, так как мы базировались там еще в 1942 году. Более того, в Липецке и до войны были Высшие командирские курсы военно-воздушных сил. В довоенные годы там учились и немецкие летчики. Наверное они сохранили об этом городе хорошие воспоминания, поскольку во время войны на Липецк не упало ни одной бомбы.

Довелось встретить на Курсах в Липецке многих летчиков знакомых и незнакомых, вся грудь в орденах, у многих золотая звезда Героя Советского Союза.

Надо полагать, командование ВВС приняло решение не дожидаться окончания войны и поскорее начать теоретическую подготовку летного состава. Многие летчики в высокой степени овладели искусством пилотирования самолетом, умением вести воздушные бои, самостоятельно овладели знаниями по тактике. Все это достигалось практически без теоретической подготовки — на это война не дала времени, а также, считаю, для сохранения кадров ВВС.

В своих авиачастях многие летчики выросли от рядового до командира авиаполка и выше, имели большой боевой опыт, но пользы от таких командиров было мало, так как теоретически они не могли быть подготовлены в авиаучилищах, которые закончили, а тем более на фронтовых аэродромах, где им приходилось быть от зари до зари возле самолетов или в кабинах.

После такого перерыва, какой сделала в наших занятиях война, вновь уселись мы в классах за столы и начали заниматься теоретической подготовкой. Мое глубокое убеждение, что если бы наши летчики имели хорошие теоретические знания по воздушно-стрелковой подготовке, то результаты в воздушных боях у нас были бы еще выше, а потери летного состава — меньше.

День Победы, 9 мая 1945 года, застал меня на учебе в Липецке. Это была радость не только для нас — воинов, но искреннее ликование всего советского народа. Даже когда было объявлено по радио о Дне Победы, то как-то даже не верилось, что настал конец войны с фашистской Германией. Не верилось долго, хотя мы в спокойной обстановке слушали лекции с 9 часов утра до 15 часов дня.

За май — июнь 1945 года мы получили на курсах определенную теоретическую подготовку в соответствии с занимаемой должностью — помощника командира полка по воздушно-стрелковой службе.

Лично я остался доволен учебой на офицерских курсах ВВС, так как повысил уровень своих теоретических знаний и почувствовал какую-то почву под ногами, уверенность в себе. Ощутил, что имею теперь не только опыта, но и знаний больше, чем у рядового летчика и могу уже другим летчикам преподнести необходимый материал не только показом руками или в воздухе, а и словами на классной доске и на схемах.

В Липецке застал меня и Указ Президиума Верховного Совета от 27 июня 1945 года о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Указ, конечно же, обрадовал, но, надо сказать, что вышел он с большим опозданием: впервые материал был представлен на меня 17 июля 1944 года. На моем счету в конце войны числилось 467 боевых вылетов, 102 воздушных боя и 44 сбитых самолета, из них: 30 самолетов противника сбитых лично; 10 самолетов сбитых мною лично под Белгородом во время Орловско-Курской битвы, но отнесенных к групповым и 4 самолета сбитых в паре с ведомым. [3] По данным фонда 205 иад, хранящегося в ЦАМО, на счету Ф. Ф. Архипенко 32 личные победы.

После окончания учебы на курсах в Липецке желание учиться в академии еще более возросло, так как чувствовал, что быть в современной авиации без всесторонней теоретической подготовки не смогу, поэтому, прибыв в свой родной 129 гв. иап, который базировался тогда в Австрии, твердо решил добиваться направления в академию. Ведь в то время фактически лишь один человек во всей авиадивизии был эрудирован с военной точки зрения — это был ее командир Л. И. Горегляд. Всех летчиков авиакорпуса требовалось учить. Теоретически подготовленных, грамотных командиров не было, хотя многие выросли от младшего летчика до командира полка.

В нашем авиаполку царило безвластие — командир подполковник Валентин Алексеевич Фигичев находился на годичных курсах в Москве при академии. Самым старшим по должности в авиаполку оказался капитан П. П. Никифоров, к тому времени назначенный штурманом авиаполка, а самым деловым и опытным офицером был начальник штаба авиаполка подполковник Койнаш. По возвращении в авиаполк, летные дела опять перешли ко мне, а хозяйственные к начальнику штаба полка. Наш 129-й иап опять ожил, вновь начали летать летчики.

Не откладывая, вооруженный свежими теоретическими знаниями, полученными на курсах в Липецке, сразу же занялся с летчиками воздушно-стрелковой подготовкой, одновременно приступили к дневным полетам на боевых самолетах и ночным полетам на По-2.