Федор Архипенко - Записки лётчика-истребителя

В 129 гиап я оказался стариком в единственном лице, так как еще до войны проходил службу в истребительном авиаполку и поэтому представлял, чем занимался и как обучался летный состав до войны в частях ВВС.

Вначале были организованы упражнения по отработке техники пилотирования в зоне, а позднее и стрельбы по наземным целям.

Вспоминается случай, когда в один из погожих дней проводились стрельбы по наземным целям. Работать прибыло звено (4 самолета) из 3-й авиаэскадрильи Михаила Бекашенка, а я в это время находился с радиостанцией в районе мишеней.

В спокойной обстановке я расставил оцепление и дал команду звену отрабатывать по мишеням, указав каждому летчику мишень.

Получив ответ, что летчики поняли свои задачи мы, с радистом спрятались в оборудованное укрытие.

Летчики звена прекрасно отработали по мишеням, притом отстреляли полностью заправленный боекомплект самолета. В то время на боевой подготовке не экономили, боеприпасов при стрельбах не жалели.

Получив доклад, что звено окончило стрельбу, я пошел смотреть мишени, и душа радовалась точным попаданиям. Их количество и кучность превышали всякие нормативы.

Огляделся вокруг, так как вот-вот должно было стрелять другое звено и увидел появившегося из-за бугра своего генерала А. В. Утина. Про себя подумал: «Кой его черт несет». Встретил по всей форме, начал докладывать, но он остановил меня рукой — не надо и показывает на свой мундир генеральский — он весь в грязи — и сказал, что только-только пошил его в Вене и в первый раз одел. Мне было не по себе, ну, думаю, влип я с этими стрельбами, почище самого генерала.

Генерал подошел к мишеням, посмотрел и сказал:

— Отлично, передайте звену от меня благодарность.

Осмотрев наше укрытие, он спросил:

— Не страшно было? — я отвечаю, что нет, тогда он говорит:

— А вот мне с солдатом оцепления было страшно. Мы, — говорит, — подавали вам сигнал взмахом шапки.

Ответил ему, что мы этого не видели. Тогда он послал солдата на то место, где он с ним лежал в грязи, чтобы тот повторил сигнал, оказалось, действительно сигнала не видно из-за бугра, хоть мы и стояли во весь рост.

Больше он ничего не сказал в упрек, только «спасибо, продолжайте работать» и уехал в корпус.

Конечно, у меня настроение было неважное из-за мундира генерала, но с другой стороны радовала отличная стрельба летчиков.

Здесь же, в Австрии, на аэродроме Штоккерау мне были вручены орден Ленина, медаль «Золотая Звезда» и Грамота Президиума Верховного Совета СССР. Награду вручил при построении личного состава авиаполка командир авиадивизии Л. И. Горегляд, остальных, удостоенных этого звания предупредили, что награды еще не получены из Москвы.

В полку, кроме меня, высокого звания Героя Советского Союза были удостоены Михаил Бекашенок, Петр Никифоров, Михаил Лусто, Евгений Мариинский, Валентин Карлов и Николай Глотов.

Как видно из этого, летчики авиаполка воевали неплохо, внесли свой вклад в дело победы. Летчики 129 гиап в воздушных боях Великой Отечественной войны сбили 549 самолетов противника. На боевом счету дважды Героя Советского Союза Н. Д. Гулаева — 57 личных и 3 групповые победы; на моем счету 44 самолета; на счету Е. П. Мариинского — 20 лично сбитых неприятельских самолетов.

При всех обстоятельствах, как бы не складывались условия службы, мысль о поездке в академию меня не покидала. Помню, что написал рапорт с изложением просьбы о направлении меня на учебу в академию, притом указал в рапорте военно-инженерную академию им. Жуковского, так как не знал, что существовала Краснознаменная Военно-воздушная академия ВВС. Все вышестоящее начальство обещало сразу направить меня в академию, как только возвратится с учебы командир полка Герой Советского Союза подполковник В. А. Фигичев. Это не устраивало мой нетерпеливый характер, ибо пришлось бы около года ждать.

Как-то пришел вызов из 2 ВА: командиров авиаполков вызывал на совещание командующий Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации С. А. Красовский.

У нас тогда было коллегиальное руководство в полку — приказа еще не было, кто назначен вместо Фигичева, пришлось власть брать в руки мне и лететь на совещание, взяв с собой командира 2-й аэ Героя Советского Союза капитана Валентина Карлова.

Взлетели на По-2, взял я курс на город Вену, где располагался штаб нашей 2 ВА. Полет происходил на высоте 400 метров и когда уже подлетали к городу Вена, началась болтанка, над самим городом самолет вдруг бросило вниз и мы оказались в 40–50 метрах от земли, дали о себе знать альпийские нисходящие потоки воздуха. Разворачиваю самолет на посадочную площадку аэродрома штаба армии, а встречный ветер большой силы разворачивает нас на 180 градусов. Чувствуя по ситуации, что из этого воздушного котлована по-доброму выбраться не удастся, принимаю решение садиться прямо перед собой на огород где-то на южной окраине Вены.

Посадку произвели благополучно, самолет остался целым, но на земле со страшной силой дул ветер, буквально валил с ног.

Приняли решение привязать хвост самолета к забору, чтобы не унесло. Помог нам в этом необычном занятии хозяин огорода, австриец, давший нам проволоки. Привязав самолет, я успокоился: теперь уж ветер не мог его перевернуть на лопатки.

На попутных машинах мы добрались с Валентином Карловым до штаба 2 ВА. Совещание было какое-то неорганизованное и затянулось до вечера. Мне было не до совещания, все мысли об оставленном на огороде самолете По-2. На совещании, в один из перерывов, оказался я возле командующего С. А. Красовского и попросил его направить меня на учебу в академию. Он выслушал мою просьбу и сказал:

— Если бы просился в кабак, то не разрешил бы, а на учебу в академию дам команду — жди.

Поблагодарил я его, едва досидел до конца совещания и стал искать автомашину, чтобы добраться до нашего По-2.

Попросил дважды Героя Советского Союза — командира 16 гиап майора Григория Речкалова, он подвез нас с Карловым к самолету. Карлов мне заявил, что он не полетит, а будет добираться на попутных и уехал с Речкаловым. Я даже не успел ничего сказать, как остался на обочине дороги, рядом со своим злополучным По-2.

Прошелся по огороду с тем, чтобы определить возможность взлета. Обдумал «за» и «против», пришел к выводу, что взлететь можно, поскольку по своему характеру отношусь к людям рисковым. Но тут столкнулся с необходимостью решения проблемы — как запустить мотор самолета: никого поблизости нет, а вечер приближался быстро — события эти происходили в зимний период.

На мое счастье, увидел проходящего невдалеке нашего молодого солдата, даже не разглядел знаков различия, кажется, был он связистом. Подозвал его к себе, попросил помочь отвязать хвост самолета от забора и взлететь.