Лазарь Бронтман - Дневники 1932-1947 гг

— Молодец, что свернул на море!

— Вот за эти слова спасибо, Лазарь! Я доволен, что ты правильно оценил. И больше всего доволен собой, что у меня после 20 часов тяжелейшего полета хватило смелости принять такое решение. Это значит, что голова работала.

— Во время встречи о западе не заикался?

— Что ты, что ты! Вот сейчас прилетел — уже можно говорить. У меня же все по плану. Но твердо идет. И помяни мое слово — в будущем году проводишь.

— Ну что ж, к тому времени вернусь.

— А ты куда?

— Да по старым делам (я имел в виду минеевскую экспедицию). Пойдем?

— Послушаю с удовольствием. Заходи. А только я хожу — это ну стиль мой что ли — когда мне все ясно: и задачи, и машина, и навигация, и погода, и продовольствие. Только тогда. И когда я сам могу принять решение — быть хозяином.

Я сказал ему о наметке Гризодубовой.

— Да знаю. Только им не сейчас надо идти, а позднее. Сейчас погода вроде моей, а такую им просто не выдержать.

Рассказал ему об аварии Ершова на «АРК-3». Страшно жалел Ершова чудный парень, веселый, славный, был у меня в прошлом году, советовался. Мы работали вместе в НИИ.

8 августа

Был у Чкалова на даче. Сидели долго. Он вспоминал полеты, и между прочим, рассказывал о своем разговоре с Серго перед стартом в 1936 году.

Чкалов доложил ему по телефону о вылете:

— Счастливого пути, — сказал Серго, — Я уверен в успехе. Буду занят, на старт не приеду, но в успехе уверен. Передайте привет товарищам.

Накануне старта в Америку Чкалов сидел у наркома оборонной промышленности. Присутствовал и М.М. Каганович. Чкалов заявил, что летит. Нарком протестовал. Чкалов настаивал. Тогда нарком снял трубку.

— Я позвоню Сталину.

Произошел следующий диалог:

— Товарищ Сталин. Вот Чкалов хочет лететь, а синоптики говорят, что погода неважная, плохая, лучше отложить……Да, да… Слушаю… Хорошо…

И, повернувшись к Чкалову:

— Можете лететь.

После Чкалов узнал, что Сталин сказал наркому:

— Чкалов лучше вас знает, какая ему погода нужна.

В последние дни Валерий летает на своем «У-2» в часть инспектировать один полк. Загоняет его на высоту: дело идет весело.

— На какой высоте вы летаете, капитан?

— На 4000, т. комбриг.

— Поднимитесь на 8000 и посидите там 40 минут.

Замешательство.

— Слушаюсь.

После полковник говорил, что если бы дело не шло так публично, он бы подал рапорт о том, что не отвечает за часть. Спустя неделю вся часть выполнила задание.

Много говорили о Леваневском. Валерий считает основным летную неподготовленность экипажа. Лучшим исходом было прикрыть левый мотор и идти на двух к Папанину.

10 августа

Были сегодня у девушек. Сидели в лесу и готовили с ними статьи. Осипенко рассказывала о встрече со Сталиным и Молотовым 18 июля на даче Вяч. Мих.

Сталин был очень весел и распоряжался, как хозяин. По его настоянию стол накрыли на террасе, а не в комнате. Разговор шел долгий (см. стенограмму Коккинаки).

Зашла речь об авиационном масле и маслопроводах. Сталин ругался:

— Тратим громадные деньги и не можем осилить.

Осипенко позвали представляться: «А у меня новые туфли жмут, ходить не могу. Еле-еле дошла».

Затем начал расспрашивать Данилина о его поездке в Берлин, на пленум ФАИ, [52]обо всем виденном.

— Только не врите — какие самолеты лучше, наши или заграничные? Только прямо: здесь дело государственное.

Громов начал говорить начистоту. Сталин был доволен:

— Вот теперь ясно. Наши самолеты должны быть во всех отношениях во сто крат лучше других. Если в 10 крат — это нам мало.

Осипенко пожаловалась, что девушек в армии зажимают. Сталин огорчился:

— Как так? — спросил он Ворошилова.

— Может быть бывает кое-где. — ответил тот

— Надо поддерживать их, — сказал Сталин — Вот в колхозах женщина стала большой силой, надо создать для этого условия и в армии.

Кокки поднял тост за рекордсменов.

— Я поддерживаю тост, — сказал Сталин, — Но надо, чтобы у нас было больше рекордсменов, больше мастеров. Героям Советского Союза следует ездить по частям и учить, воспитывать других, чтобы те, в свою очередь, передавали знания молодым.

Молотов пригласил посмотреть кино.

Сталин спросил:

— Какие картины?

— «Волоч. дни» [53]и «Волга-Волга».

— Хорошие картины, — одобрил Сталин.

В кино он сидел с Осипенко и Коккинаки и все время делал замечания («очень корректные, специальные — вот если бы режиссеры их слышали») Очень смеялся при сцене с ледяной горой в «Волоч. днях».

Прокрутили.

— Больше нет? — спросил Сталин.

— Нет.

Вернулись к столу. Сталин увидел, что Ломако пьет чай, подошел, налил ей шампанского, чокается. А та растерялась, непьющая. Мы ей издали машем «Пей, дура, со Сталиным пьешь!».

Сталин засмеялся:

— Что ж вы не хотите выпить со старым человеком, который скоро умрет.

— Такие люди не умирают, — ответила Ломако.

Сталин рассмеялся и они выпили.

Молоков мне рассказал, что и он выступил, жаловался («вижу все о своих делах говорят»), что летает на машинах 17 (18) типов.

Сталин обещал оставить три типа.

Вечером мне сообщили, что Папанина в тяжелом сердечном припадке увезли в Кремлевку. Он позвонил, хотел меня видеть. Я приехал. Очень обрадовался. Расспрашивал, что было на сессии (как раз открылась), очень жалел, что не был на открытии, спрашивал в дальневосточных делах.

Речь зашла о минеевской экспедиции.

— Я думаю сам пойти, — сказал И.Д. - а то что-то засиделся.

— Меня возьмешь?

— Почему бы нет, ты человек проверенный, работать любишь, не то, что Эзра.

Рассказал он мне о конфузе экспедиции за мамонтом на о. Врангеля. Раззвонили на весь мир, организовали экспедицию в 1 млн. руб., а оказалось, когда разбросали гальку, что это туша кита. Комуфлет!

Кокки говорил там о своем западном перелете — через океан (на даче).

14 августа

Уже несколько дней не вылезаю от Коккинаки. Готовим статью «Сталин и авиация» (см. стенограмму). Ничего получается, крепко.

Ильюшин мне сказал, что они готовятся к полету, вроде прошлогоднего. Я спросил Владимира. Он помялся (даже мне о заповедных планах он умалчивает, но, видя, что деваться некуда, выкладывает все).

— История такая. Когда мы были 18 июля на даче у Молотова, я спросил Сталина: «А можно теперь слетать на Запад?» Он ответил: «Зачем? Нет смысла. Ваш перелет показал возможности машины. Все равно, что на Запад, что на восток. Каждый человек поймет, что это расстояние машина может покрыть в любую сторону». — «Да ведь хочется!» Сталин засмеялся. «Да и скорость мала 300 км. в час. Этим сейчас никого не удивишь»…

— А если… — тут я замялся и отошел. Ходил с час, прикидывал. Потом через час подошел и спрашиваю:

— А если 350?

Сталин нисколько не удивился вопросу и ответил так, как если бы разговор продолжался.