Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Начальником производственно-технического отдела облмясотреста со времени его образования работала Берта Лазаревна Зарх. Она после войны закончила Московский мясо-молочный институт и молодым специалистом прибыла в Брест в качестве главного инженера мясокомбината. Это был грамотный инженер и большой патриот мясной промышленности. Именно тот редкий случай, когда специальность технолога мясной промышленности была избрана по призванию, подобно тому, как часто избирают специальность врача, учителя, геолога или юриста.

Технологию она знала, пожалуй, лучше всех своих коллег в промышленности. Я знал Берту Лазаревну ещё со времени работы на Оршанском комбинате, когда мне пришлось быть в командировке в Бресте по вопросу рекламации, предъявленной к качеству отгруженной вагонной партии колбасы. Меня тогда поразило, как она по одному внешнему виду и запаху батона безошибочно определяла не только наименование и сорт колбасы, но и допущенные нарушения в рецептуре и технологии изготовления продукции.

С большим трудом мне тогда удалось избежать штрафных санкций за отгрузку нестандартной продукции. Берта Лазаревна почему-то пожалела меня, хоть предъявленные ею претензии были неоспоримы. Она уделила мне тогда много внимания, угощала вкусными блюдами в заводской столовой, показала достопримечательности города и легендарной Брестской крепости, а провожая призналась, что погрешила в освобождении комбината от санкций только потому, что ей понравилось, как горячо я отстаивал честь своего предприятия.

Хоть ей уже было далеко за тридцать, она почему-то жила одна и даже ни с кем из мужчин не встречалась. Как-то, в порыве чувств, Берта Лазаревна призналась, что любила сокурсника - еврейского парня Мишу, с которым встречалась несколько лет и рассчитывала создать семью, а перед распределением на работу он изменил ей и уехал в Харьков с чёрноглазой украинкой. С тех пор она потеряла веру в мужчин и избегала серьёзных знакомств с ними.

Зарх жила в ведомственном доме барачного типа, недалеко от театра, где занимала одну небольшую комнату. Мы часто ходили с ней в кино, театр, на концерты в городской дом культуры и тем как-то разнообразили рутинную жизнь в течении нескольких месяцев до приезда моей семьи. Все звали её только по имени и отчеству. Мне же она велела обращаться к ней в неофициальной обстановке только по имени.

Берта очень любила серьёзную музыку и собрала большую коллекцию грампластинок с ариями из опер русских и зарубежных композиторов. Под предлогом послушать грамзаписи она несколко раз приглашала меня домой и угощала чаем и вкусным домашним печеньем.

В обращении с сотрудниками в тресте и с работниками комбината она была очень резкой, порой даже грубой и, не стесняясь в выражениях, всегда принципиально отстаивала свою позицию. Зная эту особенность, и учитывая её знания и эрудицию, с ней редко спорили и, порой, уступали даже тогда, когда её точка зрения вызывала сомнения.

На комбинате её побаивались не только мастера и технологи, но и руководители цехов и главные специалисты. Когда Берта Лазаревна совершала обходы цехов, она, обычно, обувала резиновые сапоги, тёмный халат и не брезгала самыми грязными участками производства. Обнаружив непорядок или нарушения технологии, она допекала виновных в этом работников до слёз. Нередко Берта становилась вместо рабочего на его место и показывала, как нужно выполнять ту или иную технологическую операцию. И делала она это мастерски. Это был, наверное, единственный случай, когда инженер был в состоянии поучать рабочих не только словами, но и личным примером, притом почти на всех технологических операциях. Эту её особенность очень ценили мастера и рабочие и потому ей многое прощали.

Со мной Берта была предельно вежлива не только в свободное от работы время, но и в служебной обстановке и это не могло остаться незамеченным. Кое-кто стал поговаривать об особых симпатиях “Железной леди”, как часто называли Берту Лазаревну, ко мне. Поползли даже слухи о личных отношениях между нами. Не чувствуя за собой никакой вины, я спокойно реагировал на них.

Я искренне считал наши отношения чисто дружескими. Берта Лазаревна не только украсила мою трудную, одинокую жизнь в чужом городе, но и оказала существенную помощь в работе, в частности в наведении надлежащего порядка в технологии производства и качестве продукции. За всё это я был ей безмерно благодарен и сохранил к ней доброе отношение на долгие годы нашей совместной работы.

Только в середине августа закончили ремонт моей временной квартиры и предоставилась возможность перевезти семью в Могилёв. Анечка заблаговременно уволилась с работы с записью в трудовой книжке “...в связи с переводом в Могилёвский облмясотрест”. Об этом договорились заранее с Жудраком, который предложил ей должность старшего инженера-технолога производственно-технического отдела, начальником которого была Берта Лазаревна.

Вещей у нас к тому времени прибавилось и пришлось взять два грузовых автомобиля и служебную “Победу” для пассажиров. Обида за моё выдворение из Гомеля ещё не прошла и хотелось погрузиться и уехать как можно быстрей. Утром попросил Тарнопольского прислать немного гвоздей и пару плотников, чтобы закрепить мебель к кузовам машин. Каково же было моё удивление, когда он отказал мне в этом, ссылаясь на запрет директора оказывать какую либо помощь мне и моей семье. Григорий Давыдовыч признался, что боится нарушить приказ Синицына, который в последнее время просто озверел от злости за неудачи в работе, ухудшение отношения к нему вышестоящего начальства и партийных органов, а также из-за многочисленных жалоб рабочих на моё увольнение.

Когда об этом возмутительном поступке узнал Григорий Афанасьевич Любан, он пришел в сопровождении двух плотников с птицекомбината и руководил погрузкой мебели и домашней утвари до полного завершения этой работы. Помогали нам также грузиться многие работники комбината, которые, несмотря на запрет Синицына, пришли помочь и проститься с нами.

Тарнопольский рассказал, что дела на комбинате идут совсем плохо. Они не только лишились передовых мест в республиканском соревновании, но и не выполняют основных плановых заданий по производству и поставкам продукции. Возможности премирования сократились и снизилась зарплата работников. Районы Черниговской области потеряли интерес к поставкам скота на Гомельский комбинат (Зильберг боялся продолжать с ними “гешефты”), что привело к сокращению сырьевой зоны и снижению объёмов производства.

Синицын быстро терял авторитет в партийных органах и в коллективе. Как всегда в таких случаях участились проверки деятельности предприятия со стороны контролирующих организаций. Недавно закончилась проверка сохранности соцсобственности комиссией областного комитета Народного контроля, по результатам которой директору объявили строгий выговор и на него произвели денежный начёт в размере трёхмесячного оклада. Началась очередная проверка соблюдения финансовой дисциплины контрольно-ревизионным управлением областного финансового отдела. Зачастили комиссии санитарной службы, инспекции по качеству товаров, правоохранительных органов. Так обычно бывало, когда руководитель предприятия терял поддержку партийных органов или они намеревались сделать кадровые перемены.