Натан Гимельфарб - Записки опального директора

Проводить семью Гимельфарбов-младших на вокзале собралось много родственников, друзей и знакомых. Были тёплые напутствия и добрые пожелания. Не обошлось без слёз и рыданий.

В одном вагоне должны были уехать несколько семей и, когда подошёл поезд, у входных дверей скопилось много людей, которым нужно было успеть за пятнадцать минут пройти проверку бдительного проводника, загрузить чемоданы и занять места. Из-за недостатка времени началась суматоха и нам пришлось подавать Вовочке чемоданы в окно. В спешке провожающие даже не успели толком попрощаться с отъезжающими и бежали вслед уходящему поезду до конца платформы.

Больше других этому огорчалась Анечка, которой казалось, что она не успела сказать детям и внукам на прощание самое главное. Как мы с Верочкой её не успокаивали, она ещё долго плакала навзрыд на перроне вокзала, умоляя нас взять её с собой в Брест, куда мы должны были выехать на Жориной машине, чтобы встретить поезд и помочь перенести вещи для таможенного досмотра. С трудом удалось убедить её в нецелесообразности такого вояжа и необходимости оставаться в Минске для уборки и сдачи квартиры.

Сами же мы поспешили перегнать поезд и успели прибыть на Брестский вокзал за полчаса до его прибытия. Здесь проводилась смена вагонных осей в связи с разницей в ширине колеи, и поезда, идущие за рубеж, имели двухчасовую стоянку. В это время проходил таможенный досмотр пассажиров и багажа.

Мне приходилось кое-что слышать о таможенном контроле, но то, что довелось увидеть здесь, оказалось намного ужаснее представляемого. Таможенники в форме и в штатском без стыда и совести копались в чемоданах, сумках и баулах, выворачивали наизнанку карманы, вытряхивали содержимое портфелей и женских сумочек, а нередко уводили людей в отдельные комнаты для обыска и досмотра одежды.

Не было поблажек и нашим детям. В отдельные комнаты их, правда, не уводили, но разного рода придирок хватило. То ложки показались антикварными, то стоимость ювелирных изделий посчитали завышенной, то в документах что-то странное находили. Илюшка несколько раз выбегал к нам в зал ожидания с какими-то женскими украшениями, запрещёнными к вывозу, но больше всего мальчика огорчило то, что пришлось распрощаться с коллекцией юбилейных монет, которые он собирал в течении нескольких лет. Сколько не упрашивали родители и не умолял таможенников Илюшка, они остались равнодушными и безучастными к мольбам и слезам, и, под угрозой изъятия, потребовали оставить монеты провожающим. Я принял от внука дорогую для него коллекцию, пообещав ему сохранить её и вернуть при первой возможности.

Когда раздался звонок отправления поезда, таможенники, наконец, закончили досмотр и разрешили отъезжающим посадку. Не уверен был я тогда, что когда-нибудь ещё увижу уезжающих в неизвестность детей и внуков. Спазмы сжимали горло. Через металлическую решётку забора мы видели, как поспешно забрасывал Вовочка последние чемоданы в вагон отходящего поезда и услышали последние слова Риточки с подножки движущегося вагона:

- Мы обязательно заберём вас отсюда! До встречи в Америке!

Под реформами, как известно, принято понимать изменения в экономике, политике или методах управления с сохранением существующего государственного строя. Только этого, наверное, и хотел Горбачев, находясь в форватере времени, которое требовало перемен. Начав процесс “Перестройки”, он поначалу вовсе не стремился к коренной ломке тоталитарного строя, а только пытался реформировать то, что могло, как ему казалось, помочь созиданию “социализма с человеческим лицом”.

Однако, со временем Михаил Сергеевич потерял управление и “процесс пошёл” сам по себе, а он помышлял только о том, чтобы доплыть до какого-нибудь берега. Его непоследовательность и бесконечные колебания постепенно вели к развалу государства и уходу от принципов социализма и коммунизма. Горбачев хоть и оставался Генсеком, но влияние партии всё более падало и Конституция больше не признавала её руководящую роль в стране.

В апреле 1990-го года на смену Политбюро был создан президентский Совет, в состав которого вошёл отъявленный антисемит и националист Валентин Распутин.

Усилились антирусские выступления в союзных республиках. Если раньше лидеры литовского “Саюдиса” не решались претендовать на большее, чем экономический суверенитет в рамках СССР, то теперь Верховный Совет республики, возглавляемый Ландсбергисом, взял курс на полный разрыв с Москвой, которая в свою очередь не остановилась ни перед экономической блокадой, ни перед военной угрозой.

В стране появилось много кооперативов и совместных предприятий. Росла инфляция, заметно повысились цены на продукты питания и промышленные товары. Зарплата уже не обеспечивала сколько-нибудь сносного прожиточного минимума и многие работники промышленных предприятий, учебных заведений и научных организаций, в поисках выхода из создавшегося положения, занялись спекуляцией.

Они “доставали” дефицитные товары на базах и в магазинах, продавая их по более дорогим ценам на рынке. Когда таким путём заработать недостающие на жизнь деньги стало труднее, люди ринулись в ближнее зарубежье. Они закупали в магазинах “Хозтовары” дешёвые металлоизделия и посуду, везли их в Польшу, где продавали по более высоким ценам. Там накупали одежду и обувь, которые сбывали на местных рынках. Такой бизнес давал приличный заработок и достаточно было хотя бы одной такой поездки в месяц, чтобы обеспечить семью всем необходимым. “Мешочниками” (так тогда называли людей, занимающихся коммерцией) становились не только рабочие, служащие и инженерно-технические работники, но и многие видные учёные, руководители предприятий и организаций.

На границе образовывались километровые автомобильные очереди. Предприимчивое население кинулось в рыночную торговлю.

Когда ко мне обращались работники ПКБ с просьбой предоставить им недельный отпуск без содержания для поездки в Польшу, я не мог им в этом отказать. Я знал, что в противном случае они бросят работу и уйдут в какой-нибудь кооператив, так как на низкую ставку конструктора или проектировщика было невозможно прожить. Так поступали и другие руководители предприятий и организаций. От этого страдали производственные показатели, но иного выхода не было и с этим приходилось мириться.

Со временем я стал искать другие пути выхода из создавшегося положения. Кроме плановых тем, мы взялись выполнять неплановые работы на предприятиях других отраслей промышленности в Белоруссии и далеко за её пределами. Стали применять “договорные” цены и доплаты за срочность, что позволило значительно улучшить финансовое положение ПКБ и повысить зарплату работникам. Если раньше, при определении размера оплаты труда, мы должны были руководствоваться только типовыми ставками, то теперь руководителям стали разрешать устанавливать оклады, исходя из своих финансовых возможностей. Я стал широко пользоваться этим правом, что приостановило уход специалистов в кооперативы и уменьшило желание просить отпуск “за свой счёт”.