Фредерик Форсайт. - История Биафры

Сначала об этой новости узнали в Биафре по радио, официальное приглашение шло дольше и только к вечеру было доставлено через канцелярию президента Габона — Бонго. На следующий день в четверг полковник Оджукву созвал в Абе давно намечавшуюся пресс-конференцию, на которой изложил два варианта доставки продовольствия в Биафру для облегчения людских страданий. Один путь — по морю и по реке: вверх по Нигеру до порта Огута, который все еще прочно удерживался биафрцами. Другой — интернационализация Порт-Харкорта под нейтральным контролем, и десятимильный коридор оттуда до передовых позиций (к северу от города), где Красный Крест Биафры будет забирать это продовольствие. На той же пресс-конференции у него спросили, поедет ли он в Ниамей. Оджукву с сожалением покачал головой и ответил, что хотел бы, но военная ситуация не позволит.

Однако вечером того же дня ему пришлось изменить это решение. Прибыло послание, в котором особый упор делался на наличие быстроходного транспортного средства, и после поспешно проведенного заседания Исполнительного Совета, Оджукву и небольшая группа делегатов отбыли в первые после полуночи часы 18 июля. Перед рассветом они приземлились в Либервилле, где их засек Брюс Уд, опытный канадский репортер, так что вся история получила огласку.

После завтрака у президента Бонго полковник Оджукву вылетел на север в личном самолете президента Берега Слоновой Кости Уфуэ Буаньи, предоставленном в его распоряжение.

Обращаясь к комитету, полковник Оджукву пустил в ход всю силу своей убежденности и личного обаяния. Были снова выдвинуты предложения об установлении одного или двух коридоров — сухопутного или морского. Была изложена точка зрения Биафры. Комитет, три члена которого представляли правительства, ранее враждебно настроенные по отношению к Биафре, заявил о своем согласии, что повергло в растерянность нигерийскую делегацию.

В пятницу полковник Оджукву покинул Ниамей и улетел в Абиджан для встречи с президентом Уфуэ-Буаньи, с которым провел переговоры один на один. В субботу он вернулся в Биафру, оставив профессора Эни Нджоку в Ниамее, возглавлять биафрскую делегацию. В воскресенье он провел еще одну пресс-конференцию, на этот раз в непринужденной обстановке сада в Оверри, во время которой выразил сдержанный оптимизм по поводу того, что предстоящая мирная конференция в Аддис-Абебе (Эфиопия) — самый важный итог его визита в Ниамей — сможет привести к положительным результатам.

Тем временем в Ниамее обе делегации обсуждали гуманитарную помощь, вопрос, который с начала июля вызывал во всем мире растущую тревогу. Были согласованы различные подходы к устройству коридора, но когда дело дошло до того, чтобы применить эти критерии к уже сделанным различным предложениям, то стало ясно, что предложенный Биафрой путь по реке был наиболее осуществимым, и по нему можно было перевозить большее количество грузов за более короткое время. К тому же этот путь содержал меньшее количество стратегических неудобств для обеих сторон, его было бы легче охранять от злоупотреблений, чем предложенный нигерийцами сухопутный коридор от Энугу на севере до Авгу. Когда все это стало ясно, нигерийская делегация быстро пошла на попятный, и вот именно тут, объясняя почему вдруг все ранее согласованные критерии стали неприемлемыми, глава нигерийской делегации Эллисон Эйида и высказал свою точку зрения на голодающих детей: «Голод — это законное оружие в войне, и мы собираемся в полной мере использовать его против бунтовщиков».

Начиная с этого момента, Нигерия постоянно шла на попятный в вопросе о доставке гуманитарной помощи в Биафру, так что в дальнейшем мелкие уступки приходилось буквально вырывать у нее, но не при помощи давления или защиты со стороны Британии, а под воздействием растущей волны враждебного общественного мнения, мнения простых людей. Тем не менее, повестка дня для Аддис-Абебы была согласована. На сей раз — чтобы угодить нигерийцам — ее порядок был обратным: политическое урегулирование, во-первых, и прекращение огня, во-вторых.

Конференция в Аддис-Абебе открылась в понедельник 29 июля. Полковник Оджукву накануне ночью вылетел из Биафры прямо в эфиопскую столицу; на этот раз предоставленный опять же Берегом Слоновой Кости самолет, да и сама делегация, были гораздо больше. Как было ясно заранее, генерал Говон отказался присутствовать на конференции, или же его советники отговорили его, сознавая, что сравнение с Оджукву едва ли будет в его пользу.

Первое заседание, на котором оба руководителя делегаций выступили с приветственными речами, было открытым в присутствии представителей глав правительств всех африканских государств (некоторые из них прибыли лично), всего дипкорпуса Аддис-Абебы, множества наблюдателей и полчища журналистов. Вождь Энахоро попытался удалить прессу, особенно телевизионные камеры, но у него ничего не вышло и он удовольствовался тем, что произнес двенадцатиминутную речь.

Поднялся полковник Оджукву. Он начал с того, что прозвучало как мольба за народ Биафры. Прочитав четыре абзаца, он сказал, что цитирует буквально речь Хайле Селассие в Лиге Наций в 1936 году, после нападения фашистов на Абиссинию. Смысл сравнения был вполне ясен. Он продолжал говорить в течение часа и десяти минут, рассказывая об истории народа Биафры с самых ранних дней, о преследованиях, отторжении и последующих страданиях. Закончив речь, он стал одним из тех немногих в мире, кому стоя аплодировало собрание, состоявшее главным образом из дипломатов. За 70 минут Биафра перестала принадлежать Нигерии, или Африке, или Британии, или Содружеству. Она стала мировой проблемой. Полковник Оджукву в 34 года стал фигурой мирового масштаба, так 24 днями позже, когда его фотография появилась на обложке журнала «Тайм», журналисты словами выразили полученную им овацию.

Но конференция в Аддис-Абебе захлебнулась после того, как погасли яркие огни рекламы. Как и все ее предшественницы, она потерялась в трясине отсрочек, непримиримости и злой воли. В общей сложности работа продолжалась около 5 недель, но внимание мира, то единственное, что может послужить стимулом к работе, было отвлечено советским вторжением в Чехословакию.

И снова целью нигерийской делегации было затягивание конференции. Прекращение огня больше не было актуальным вопросом, потому что 17 августа нигерийская 3-я Дивизия перешла реку Имо и вышла непосредственно к Абе, самому большому городу, еще остававшемуся у биафрцев. К этому времени отношение американского перевозчика оружия Уортона, казалось, изменилось. К югу от Абы биафрские солдаты в обороне имели по 2 патрона в день на человека, а в наступлении — 5. Самолеты с боеприпасами выходили из строя, возвращались назад, сбрасывали грузы над морем. Несмотря на огромные потери в нигерийской армии, Аба был взят 4 сентября 1968 года.