Фредерик Форсайт. - История Биафры

Свидетельства Ибо, Эфиков, Калабаров, которые видели и выжили, нельзя было так легко проигнорировать. Свидетельства, из-за которых повесили нацистских преступников, не исходили от немногих наблюдателей, сопровождавших вермахт. 90 % этих свидетельств принадлежат выжившим жертвам: евреям, русским, полякам и т. д. Их свидетельства не были отвергнуты Нюрнбергским трибуналом как еврейская пропаганда. Из всего остального — 9 % приходится на нацистские документы и едва ли 1 % на исповеди тех, кто был на германской стороне.

В таких местах, как Средний Запад и Биафра, где очень много европейцев, занятых в осуществлении различных проектов, не многое может случиться так, чтобы они об этом не знали. Тогда закономерно возникает вопрос: почему, кроме нескольких врачей и священников, мало кто что рассказал. Ответ скорее всего будет таким же, как и во всех тех случаях, когда очень трудно выявить свидетелей — ситуация, в которой часто оказывались полицейские всех стран. Очень многие люди не хотят быть втянутыми в историю, тем более, если подобное вовлечение может привести к каким-либо санкциям. Вообще говоря, европейское население обоих районов делится на три категории.

Бизнесмены, которые готовы в частной беседе за выпивкой рассказать о том, что они видели в своем районе, но которые поспешно добавляют: «Не для публикации, старина. Моя фирма окажется в затруднительном положении, если это когда-нибудь выйдет наружу».

Большинство таких бизнесменов работает на фирмы, имеющие интересы по всей Нигерии и опасающиеся репрессий, если их служащие начнут выступать в печати с историями, оскорбительными для Федеральной армии.

Чиновники, которые обычно очень хорошо знают о том, что происходит в районе их службы, от них мало что ускользает. Они тоже робки, потому что, не будучи самостоятельными людьми, рассчитывают на получение пенсии после отставки, и едва ли их устроит вылететь с работы на середине карьеры и разорвать контракт из-за нескольких разоблачительных абзацев в газете.

Третья группа — это священники. Эти люди очень хорошо знают свои приходы, и даже после того, как они покидают свой приход, прихожане все еще отыскивают их, чтобы рассказать о том, что происходит на недавно занятой территории. Во внутренних районах Биафры священники откровенны в частных беседах, но редко готовы выступить в печати. Инстинкт священника — охранить, но тогда он должен хорошенько подумать, что случится с его паствой, если его самого изгонят. В чем его истинный долг — перед своими прихожанами или перед мертвыми. Высказавшись откровенно, он может поставить под удар свой Орден, спровоцировать его изгнание из страны, и возможно этот священник приходит к выводу, что лучше послужит прихожанам, оставшись с ними, если даже это означает, что он должен молчать.

Даже у тех священников, которые находятся в Биафре, есть личные письма от священников, продолжающих свою полную опасностей миссионерскую деятельность под контролем нигерийской армии, в которых их просят не быть слишком откровенными. Священники, и в особенности католические, это разветвленная по всей стране сеть людей, которые знают все, что происходит. Позиция Ватикана удивила и ранила нигерийское правительство, которое явно не сумело понять, что у Ватикана теперь есть хорошо документированное досье о том, что происходит на всей оккупированной территории Биафры.

Может быть, будет уместно здесь коснуться и контрутверждений. Когда разные районы, населенные меньшинствами, были заняты нигерийской армией, нашлись люди, которые выступили с заявлениями о том, что Ибо устраивали жестокие погромы этнических меньшинств.

Эти рассказы вызвали на Западе некоторое волнение, и доставили истинное удовольствие экстремистам, поддерживающим нигерийское правительство. Рассказывалось о сотнях людей, которых заставляли рыть себе могилы перед расстрелом, что скорее было похоже на то, как действовали нацисты в Восточной Европе. Римско-католические приходские священники (европейцы) некоторых приходов, где якобы имели место эти убийства, находятся сейчас в неоккупированной Биафре. Один из них сказал мне: «Я тогда был там. Было бы абсолютно невозможно, чтобы случилось нечто подобное, а никто в приходе не знал ничего. Я бы без сомнения знал обо всем. Но я твердо уверен, что ничего подобного не случилось».

Один старший священник того же Ордена добавил: «В этой стране ничего не может произойти так, чтобы очень скоро об этом не узнали приходские священники. Мы каждый день посещаем самые отдаленные места, чтобы исповедовать прихожан, и при этом узнаем еще и местные сплетни. Не один приходской священник, а весь Орден быстро узнал бы все подробности. Если бы случилось что-то подобное, я бы тут же отправился к полковнику Оджукву».

Трудно представить, зачем двум пожилым ирландцам стараться скрыть подобные вещи, если только они не опасались репрессий. Но те, кто знал полковника Оджукву, были уверены в том, что руководитель Биафры отнюдь не тиран, который преследует священников, и что любая попытка причинить вред Римско-Католической церкви в Биафре означала бы конец подобного тирана.

О выборочных убийствах лидеров общин есть свидетельства биафрских очевидцев. Они рассказывали о казнях учителей, вождей, старейшин во многих местностях, но главным образом там, где проживали меньшинства — отчасти потому, что были главным образом захвачены эти территории, а отчасти и потому, что Ибо уходили вместе с армией, не надеясь на милосердие. Сообщения о подобном выхолащивании гражданских сообществ пришли из Икот Экпене, Уйо и Аннанга (район проживания Ибибио), Дегемы, Брасса и Бонни (народность Риверс. Короли Бонни — Опобо и Калабари находятся сейчас в изгнании вместе с полковником Оджукву), Калабара (народы Эфик и Калабар), Угепа, Итигиде и Ндиба (районы проживания Экои, Игбо и южных Огоджа), Огони и Икверра, где живут народы, носящие такие же имена. Во многих случаях эти казни задумывались как публичные, и жителей деревни сгоняли на главную площадь смотреть на них. Что характерно, большинство беженцев из районов, населенных этническими меньшинствами, перешли через линию фронта в неоккупированную Биафру после многих дней и недель оккупации.

Война в воздухе обязательно полна противоречий. Гражданские лица всегда были жертвами бомбардировщиков и истребителей, поражающих наземные цели. Со времени Герники мир привык к карательным налетам бомбардировщиков на гражданские цели. Во II Мировой войне бомбардировщики воюющих сторон днем и ночью разбивали в пыль города противника, хотя обычно эти города были также и индустриальными центрами. Бомбежка не может быть слишком уж точной, даже при использовании радиолокационных приборов. Но то, что делали нигерийские ВВС, экипированные советскими самолетами, которые зачастую пилотировались египтянами, превзошло все мыслимые пределы. Самолеты очень редко использовались для поддержки своих войск или против биафрских наземных сил. Когда такое случалось, бомбардировщики предпочитали летать на больших высотах, вне пределов досягаемости пехотного оружия, и сбрасывать бомбы наугад, а это означало, что обычно они падали в буш. Сходным образом в Биафре редко наносились удары по защищенным целям стратегического характера — мостам, железным дорогам, казармам, складам, потому что поблизости всегда был либо «Бофор», либо пулемет.