Фредерик Форсайт. - История Биафры

Воздушная война по большей части велась против гражданского населения. Слишком часто раздавался в небе рев моторов, и низколетящие бомбардировщики или истребители сбрасывали свой груз прямо туда, где было много людей, так что это не могло быть ни ошибкой, ни случайностью. Высоко ценились такие цели, как госпитали (или все, что угодно, помеченное знаком Красного Креста, как, например, аэропорт в Обилагу), густонаселенные города, церкви по воскресеньям, рыночные площади в полуденное время. Известно, что в Африке на рынках в основном собираются женщины с детьми, привязанными за спиной. На рынке в Авге 17 февраля 1968 года один бомбардировщик меньше чем за минуту умудрился убить 103 человека. В Агулери, в октябре, 510 человек потеряли свои жизни. Точное количество подобных налетов теперь невозможно подсчитать, но в их результате убито более 5 тысяч человек, а многие тысячи остались калеками на всю жизнь.

Постоянные заверения генерала Говона, что для бомбежек выбираются только военные цели, свидетельствуют о том, что ВВС он контролирует не больше, чем армию. Несмотря на периодические спады активности, воздушные налеты продолжались все время, пока шла война. В Умуахье, пока писалась эта книга, МИГ-17 и ИЛ-28 прилетали 6 раз в течение Рождественской недели, в нарушение предложенного генералом Говоном перемирия, убив больше ста и ранив еще 300 человек бомбами, ракетами и огнем из пушек.

Но может ли использование самолетов и взрывчатых веществ против беспомощных гражданских лиц, для того чтобы убивать, сметать с лица земли госпитали и внушать слепой ужас, считаться составной частью геноцида, об этом господа юристы все еще спорят.

«Есть мнение, что это (массовый голод) неотъемлемая и вполне допустимая часть войны», — заявил на пресс-конференции в Нью-Йорке в июле 1968 года нигерийский комиссар по делам информации Энтони Энахоро, считающийся одним из самых влиятельных политиков Лагоса. Две недели спустя, на мирных переговорах в Ниамее, республика Нигер, глава нигерийской делегации отказался от дальнейшего рассмотрения критериев осуществимости коридора для доставки продовольствия, сказав: «Голод — это законное оружие в войне, и мы намерены использовать его против бунтовщиков».

Эти два утверждения, высказанные людьми, входящими в руководство страной, вполне могут считаться выражением ее политической линии. А последнее из них одновременно является выражением философии и намерения. То, что произошло потом, нельзя считать печальным, но неизбежным производным войны. А случилось то, что несмотря на наличие вблизи от Биафры достаточного количества запасов продовольствия, наличия транспортных средств для его доставки до нуждающихся людей, 500 тысяч детей, беременных женщин и кормящих матерей умерли от недоедания, истощения и сопутствующих им болезней. Это было описано в другой главе.

Но нет сомнений в том, что технически просто было бы доставить продовольствие в эти районы, расположенные далеко за передовыми позициями федеральной армии. Международные агентства предоставляли корабли, самолеты, вертолеты, грузовики и технический персонал. Но очень скоро все эти специалисты начинали горько сетовать на невозможность работать при таком отношении к ним нигерийской армии. Корабли захватывали, самолеты реквизировали, продовольствие для голодающих выгружали, чтобы дать место оружию, солдатам и боеприпасам. Мешки с продовольствием оказывались в федеральных окопах или же их продавали на черном рынке. Некоторые сотрудники благотворительных организаций в знак протеста подали в отставку.

По иронии судьбы, в последнюю неделю октября 1968 года, когда ночные рейсы в районы, все еще удерживаемые биафрцами, по-прежнему технически нелегальные, наконец поставили проблему недостаточности питания под контроль и спасли по крайней мере на время жизнь еще остававшихся в живых детей, Гарольд Вильсон признал, что трудности при доставке помощи наземным путем даже на нигерийских территориях, возникают из-за обструкции федерального правительства.

Теперь о той заключительной фразе в Конвенции ООН по геноциду, где говорится о «национальной, этнической, расовой или религиозной группе». Не может быть больших сомнений в том, что биафрцы — все равно рассматривать ли их как нацию, или как отдельные расовые группировки — подходят под это определение. Что касается «преднамеренности», упомянутой в статье 2, то здесь ситуация сложнее. Преднамеренность не так просто доказать, поскольку дело касается того, что происходит в мозгу человека, если только мысли эти не зафиксированы на бумаге.

Тем не менее, преднамеренность может быть выявлена, за неимением других внушающих доверие объяснений. Судья может сказать арестованному, которого собирается судить: «Я не могу поверить в то, что вы не понимали… есть много свидетельств тому, что вы знали, какие последствия повлекут за собой ваши действия… несмотря на неоднократные предупреждения вы не сделали ничего, чтобы предотвратить или остановить… и т. д.» Подобные фразы можно часто услышать в суде, и по закону преднамеренность может быть подобным образом доказана. Поджигатель не сможет оправдаться тем, что не хотел причинить вред людям, после того как он намеренно поджег здание и убил всех, кто находился внутри. Это в какой-то мере относится и к генералу Говону, который заявляет, что ничего не имеет против Ибо — все равно каких — руководителей или простых людей, и который в то же время не способен предпринять никаких действенных мер для того, чтобы изменить поведение своей армии, которое на многих в мире произвело просто шоковое впечатление.

Но время от времени доказательства преднамеренности все-таки выходят на свет Божий, однако проговариваются не отдельные исполнители, а политики, чиновники или контролируемые правительством пропагандистские средства массовой информации федералистов.

Докто Конор О'Брайен 21 декабря 1967 года: «К несчастью, эта (т. е. Говона) просвещенность на высшем уровне не распространяется слишком широко. Передавали высказывание одного офицера полиции Лагоса, который в прошлом месяце сказал, что «количество Ибо нужно здорово сократить» (Нью Йорк Ревью).

Джордж Т. Орик в книге «Мировая игра в опеку»: «Гражданские лица в Биафре знают, что почти 10 тысяч человек, не принимавших участия в военных действиях, были за последнее время убиты федеральными войсками в районах боев; поэтому их не удивляет противоречие между тем, что говорится в федеральных радиопередачах из Лагоса, обещающих безопасность, и в гораздо более реалистических передачах радио Кадуны в Северной столице, которое обсуждало окончательное решение проблемы Ибо и мрачно перечисляло имена лидеров Ибо, обреченных на уничтожение. Если свирепые биафрцы не подают и признаков того, что собираются сдаваться, то это потому, что уж они-то, по крайней мере, знают, что сражаются за свою жизнь».