СТИВЕН АМБРОЗ - Эйзенхауэр. Солдат и Президент

Деятельность республиканцев в период, предшествовавший конференции, отличалась спокойствием и достоинством. В 1952 году Эйзенхауэр и Республиканская партия выиграли наступление, которое вели против демократов, выдвигая против них различные обвинения. На этот раз Эйзенхауэр решил проводить свою избирательную кампанию, находясь в обороне, подчеркивая свои достижения, а не недостатки в деятельности оппозиции. Подчеркивание рекордного уровня занятости, роста общего благосостояния, сохранения мира на земле было, без сомнения, мудрым и расчетливым решением. Кроме того, Эйзенхауэр мог с гордостью упомянуть о различных законопроектах и нормативных актах; особенно он дорожил проектом о создании имеющей оборонное значение Национальной системы шоссейных дорог между штатами, который стал законом после его подписи 29 июня 1956 года.

Однако перед республиканцами до начала партийной конференции вставали три важные проблемы. Первая — гражданские права. Вторая — Средний Восток, где ситуация становилась крайне острой, грозящей перерасти в войну, которая разрушила бы репутацию Эйзенхауэра как миротворца. Третья — незаживающая рана в Восточной Европе, ставшая еще болезненнее в результате недавнего секретного доклада Хрущева, в котором содержались обвинения Сталина и намек на либерализацию советского контроля над регионом.

В вопросе гражданских прав главной инициативой Эйзенхауэра летом 1956 года был законопроект, подготовленный Браунеллом. Лидеры республиканцев с осторожностью относились к этому законопроекту, хотя и испытывали удовлетворение, заставляя демократов занимать оборонительную позицию, когда вынуждали сенаторов от южных штатов выступать против него; они боялись потерять свой главный шанс — расколоть сплоченный Юг. Поэтому они рекомендовали Эйзенхауэру продвигаться постепенно, отозвавшись о законопроекте Браунелла как об очень жестком. Эйзенхауэр сказал лидерам республиканцев, что Браунелл испытывал чудовищное давление со стороны "радикалов в его аппарате", убеждавших его подготовить еще более жесткий законопроект, и что тот вариант, который подготовил Браунелл, вряд ли может быть "более умеренным или менее провокационным". Он жаловался на южан, которые выступили с осуждением законопроекта, даже не потрудившись прочитать его, и обратил внимание на другую сторону: "...эти озабоченные гражданскими правами люди" никогда не считались с тем, что, даже если президент может "направить туда войска", он не может "позволить им руководить школой". И Эйзенхауэр вспомнил историю, которую слышал от Бобби Джоунса, когда был в Аугусте. Один из работавших в поле негров якобы сказал: "Если кто-либо не заткнет глотку тем, кто здесь болтает, в особенности этим неграм с Севера, то они многих из нас, ниггеров, прикончат" *5.

Браунелл направил свой законопроект о гражданских правах в Конгресс. После длительной внутренней борьбы Палата представителей в июле одобрила два самых умеренных раздела законопроекта, один — об образовании двухпартийной комиссии для расследования проблем, возникающих на расовой почве, другой — о создании секции по гражданским правам в Министерстве юстиции. Разделы, касавшиеся права голосовать и федеральной ответственности за проведение в жизнь закона о гражданских правах, были опущены. И тем не менее законопроект похоронили в сенатской комиссии по юридическим вопросам, председателем которой был сенатор Джеймс Истланд от штата Миссисипи.

Основным лозунгом избирательной платформы республиканцев в 1952 году был призыв к "освобождению" восточноевропейских сателлитов. Однако ничто из того, что в последующем предпринимали Эйзенхауэр и его коллеги, не приблизило освобождение ни на шаг; на самом деле, как отмечалось, Даллес полагал, что поездка Эйзенхауэра в Женеву для участия во встрече на высшем уровне явилась сигналом к освобождению американцев от ответственности за советское господство в Восточной Европе. Но весной 1956 года в результате акции русских, а не американцев перспективы для освобождения неожиданно, как казалось, появились вновь.

В своем знаменитом секретном докладе на XX партийном съезде Хрущев осудил Сталина за его преступления против русского народа и, казалось, дал обещание, что в будущем власть коммунистов как в России, так и в странах-сателлитах не будет столь жесткой. ЦРУ получило экземпляр доклада; с разрешения Эйзенхауэра Даллес дал его газете "Нью-Йорк Таймс", и 5 июня газета опубликовала весь доклад целиком. Публикация вызвала большое возбуждение в Восточной Европе. Может быть, но только может быть, давно ожидаемый развал Советской империи был близок. Республиканцы хотели, чтобы в их программе присутствовал еще один сильный пункт по вопросу освобождения. Эйзенхауэр настаивал, чтобы они действовали с осторожностью. Он сказал Джерри Пирсону: "...этот конкретный пункт должен продемонстрировать, что мы выступаем за освобождение всеми мирными средствами, не давая никакого повода подозревать, будто мы хотим добиться этого освобождения даже ценой войны" *6.

На Среднем Востоке у Эйзенхауэра были другие проблемы. Нужно было, насколько возможно, оставаться вне конфликта — он отказался продавать оружие как Израилю, так и арабам, но не хотел допускать туда русских. Кроме того, он стремился поддерживать хорошие отношения с египтянами и обещал их лидеру Гамалю Абделю Насеру американскую финансовую и техническую помощь в строительстве Асуанской плотины. Но когда Насер признал правительство Красного Китая и закупил оружие у чехов, Администрация Эйзенхауэра взяла назад обещание о поддержке. Реакция Насера была быстрой и дерзкой: 26 июля он национализировал Суэцкий канал, установил контроль за его эксплуатацией, заявив, что получаемая прибыль пойдет на финансирование сооружения плотины. "Дело скверно, — писал Эйзенхауэр в своих мемуарах, — быть настоящей беде" *7.

Премьер-министр Иден был готов к действию. 27 июля он направил телеграмму Эйзенхауэру, в которой утверждал, что Запад не может позволить Насеру захватить Суэц и остаться с добычей. Они должны действовать немедленно и сообща, в противном случае американское и английское влияние на Среднем Востоке будет "непоправимо подорвано". Он утверждал, что интересы всех морских государств оказались под угрозой, поскольку египтяне не обладают технической компетенцией, необходимой для эксплуатации канала. Идеи писал о подготовке планов военных действий, Запад должен быть готов использовать силу как крайнюю меру, "чтобы образумить Насера".

Эйзенхауэр буквально разрывался между желаемым и необходимым. Он считал, что США "должны поставить в известность британцев, с какой серьезностью они смотрят на эту ситуацию, какой ошибкой, по их мнению, является решение Египта и какое оно вызовет сопротивление американского народа...". И несмотря на утверждение англичан, что Египет совершил преступление, Эйзенхауэр констатировал: "...власть суверенного права государства — отчуждать частную собственность на своей собственной территории — вряд ли может быть подвергнута сомнению" и "Насер действовал в пределах своих прав". Над претензиями англичан — мол, египтяне не смогут эксплуатировать канал — Эйзенхауэр лишь посмеялся. Панамский канал, по его мнению, — сооружение куда более сложное, и у него не было никаких сомнений в том, что египтяне смогут его эксплуатировать. Но он был уверен и в другом: "...размышляя о нашей ситуации в Панаме, мы не должны допустить, чтобы эта акция сошла Насеру просто так" *8.