Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Гевара

Между тем стрельба усилилась. Прогремела очередь. Что-то сильно толкнуло меня в грудь, и я упал. Один раз, повинуясь какому-то смутному инстинкту раненого, я вы­стрелил в сторону гор. И в этот момент, когда все каза­лось потерянным, я вдруг вспомнил старый рассказ Джека Лондона. Его героя, который, понимая, что все равно дол­жен замерзнуть, готовился принять смерть с достоинством.

Рядом лежал Арбентоса. Он был весь в крови, но продолжал стрелять. Не в силах подняться, я окликнул Фаустино. Тот, не переставая стрелять, обернулся, дру­жески кивнул мне и крикнул: «Ничего, брат, держись!»

Превозмогая страшную боль, я поднял свою винтовку и начал стрелять в сторону врагов. Твердо решил, что уж если приходится погибать, то постараюсь отдать свою жизнь как можно дороже.

Кто-то из бойцов закричал, что надо сдаваться, но тут же раздался громкий голос Камило Съенфуэгоса: «Трус! Бойцы Фиделя не сдаются!»…

Вдруг появился Альмейда. Он обхватил меня и пота­щил в глубь тростника, где лежали другие раненые, кото­рых перевязывал Фаустино.

В этот момент вражеские самолеты пронеслись прямо над нашей головой.

Ужасающий грохот, треск автоматных очередей, крики и стоны раненых — все слилось в сплошной гул.

Наконец самолеты улетели, и стрельба стала утихать. Мы снова собрались вместе, но теперь нас оставалось все­го пятеро — Рамиро Вальдес, Чао, Бенитес, Альмейда и я. Нам удалось благополучно пересечь плантацию и скрыть­ся в лесу. И тут со стороны зарослей тростника послы­шался сильный треск. Я обернулся: то место, где мы только что вели бой, было объято густыми клубами дыма.

Мне никогда не забыть Алегрия-де-Пио: там 5 декаб­ря 1956 года наш отряд получил боевое крещение, дав бой превосходящим силам батистовцев».

В этом бою почти половина бойцов погибла, около 20 человек попало в плен. Многие из них были подвер­гнуты пыткам и расстреляны. Но когда на следующий день оставшиеся в живых собрались в крестьянской хи­жине на подступах к Сьерра-Маэстре, Фидель сказал:

«Враг нанес нам поражение, но не сумел нас уничто­жить. Мы будем сражаться и выиграем эту войну».

Горечь поражения при Алегрия-де-Пио несколько смягчалась дружелюбием гуахиро. [17] Гуахиро - крестьянин Кубы. «Все мы почувствова­ли симпатию и сердечное расположение к нам кресть­ян, — писал Че. — Они радушно нас принимали и, по­могая пройти вереницу испытаний, надежно укрывали в своих домах… Но чья вера в народ была поистине без­гранична, так это вера Фиделя. Он продемонстрировал в то время необыкновенный талант организатора и вож­дя. Где-нибудь в лесу, долгими ночами (с заходом солнца начиналось наше бездействие) строили мы дерзкие планы. Мечтали о сражениях, крупных операциях, о по­беде. Это были счастливые часы. Вместе со всеми я на­слаждался впервые в моей жизни сигарами, которые на­учился курить, чтобы отгонять назойливых комаров. С тех пор въелся в меня аромат кубинского табака. И кружи­лась голова, то ли от крепкой «гаваны», то ли от дер­зости наших планов — один отчаяннее другого».

Однако не все уцелевшие от первого сражения повстан­цы разделяли, подобно Че, оптимизм Фиделя. Тяжелые потери угнетали, длительные переходы изматывали, бойцам недоставало дисциплины, в бою — решитель­ности.

Как оценивал создавшееся положение Че? В 1963 году он писал о первых днях после высадки с «Гранмы»:

«Действительность опровергла наши планы: не было всех необходимых субъективных условий для успешного осуществления предпринятой попытки, не были соблюде­ны все правила революционной войны, которые мы потом усвоили ценой собственной крови и крови наших братьев по борьбе в течение двух лет тяжелой борьбы. Мы потерпели поражение, и тогда началась самая важная часть истории нашего движения. Тогда стала явной его под­линная сила, его подлинная историческая заслуга. Мы по­няли, что совершали тактические ошибки и что движению недоставало некоторых важных субъективных элементов; народ сознавал необходимость перемен, но ему не хватало веры в возможность их осуществления. Задача заключа­лась в том, чтобы убедить его в этом».

Но прежде чем убедить народ в этом, нужно было убедить самих себя. А для этого следовало атаковать врага и выиграть хоть небольшой, но все-таки серьезный бой. Ведь ничто так не бодрит людей, не внушает им веру в себя, как победа. И повстанцы одержали победу 16 января, атаковав и захватив военный пост на реке Ла-Плата. В этой операции участвовал Че. Результаты боя: у противника — двое убитых, пять раненых, трое взя­то в плен; у повстанцев — ни одной потери. Кроме того, победители захватили винтовки, пулемет «томпсон», около тысячи патронов, амуницию, продукты. Фидель приказал оказать врачебную помощь раненым солдатам. Их и плен­ных оставили на свободе.

И все же положение повстанцев лишь в малой степени изменилось к лучшему. Че отмечал в дневнике, что крестьяне, хотя и относились благожелательно к людям Фиделя, «еще не созрели к участию в борьбе и связь с нашими единомышленниками в городе тоже отсутствова­ла». Батистовские войска, авиация, полиция продолжали упорно преследовать повстанцев.

В этих условиях Фидель принял решение уйти в горы Сьерра-Маэстры, укрепиться там и оттуда начать парти­занскую борьбу с войсками Батисты.

Что же такое Сьерра-Маэстра? За двадцать лет до вы­садки с «Гранмы» известный кубинский писатель-комму­нист Пабло де ла Торрьенте Брау, [18] Пабло де ла Торрьенте Брау сражался добровольцем в рядах интербригад в Испании, погиб в одном из сражений с фран­кистскими войсками. писал, что если кто либо пожелает познать другую страну, не покидая Кубы, то пусть посетит Сьерра-Маэстру. Там он найдет не толь­ко другую природу, другие обычаи, но и человека, вос­принимающего жизнь по-иному, человека свободолюбивого, мужественного и благородного, у которого свои счеты с полицейскими и властями.

Именно здесь еще в XIX веке, во время войны за не­зависимость находили приют и поддержку кубинские па­триоты. «Горе тому, кто поднимает меч на эти вершины,— предупреждал Пабло де ла Торрьенте Брау. — Повстанец с винтовкой, укрывшись за несокрушимым утесом, может сражаться здесь против десятерых. Пулеметчик, засевший в ущелье, сдержит натиск тысячи солдат. Пусть не рассчитывают на самолеты те, кто пойдет войной на эти вер­шины! Пещеры укроют повстанцев. Горе тому, кто заду­мал уничтожить горцев! Как деревья, приросшие к ска­лам, они держатся за родную землю. Горе поднявшему меч на жителей гор! Они совершили то, что еще никому не удавалось. Воспитанные своей землей, всей историей своей нищей жизни, они покрыли себя неувядаемой славой, проявляя чудеса храбрости. Пусть знают все: как вековые сосны, неколебимо стоят горцы. Лучше умереть в борьбе среди родных скал, чем погибнуть от нищеты и голода, как гибнут кубинские деревья, пересаженные в чужие для них чопорные английские парки».