Александра Анисимова - На короткой волне

Каждый раз, когда уходят или уезжают товарищи по работе на всевозможные большие и маленькие, опасные и не очень опасные задания, каждый раз тоскливо сжимается сердце. Напряженна и изменчива судьба разведчика.

На другой день я передала в центр радиограмму о встрече с представителями польской подпольной группы.

Вскоре был получен ответ: "В десять часов вечера ожидайте самолет с грузом. Опознавательные знаки: три костра, выложенные треугольником". Мы все пошли встречать самолет. Поляна находилась в двух километрах от лагеря. Партизаны шли веселые. Николай, потирая руки, говорил:

- Письма-то наверняка будут. А может, и "русской горькой" догадаются прислать?

- То-то я смотрю, готовишься шкалики считать? - поддразнивал его Никита.

- Да-а-а... Не мешало бы! А ты что ж громыхалку свою не захватил, гостинцы-то на чем повезешь?

- Довезем. Было бы что везти, - отшучивался Никита.

На поляну пришли задолго до назначенного времени. Проверили сложенный хворост, солому, спички. Все в порядке. Когда совсем стемнело и на небе показались звезды, с востока послышался гул самолета. Он летел невысоко и в нашу сторону. Майор посмотрел на часы - время совпадало точно.

- Зажигай костры! - скомандовал он.

Петрусь, Николай и Никита почти одновременно чиркнули спичками. Вспыхнула солома, затрещали сухие ветки. Самолет пошел на снижение, и вдруг раздалась пулеметная очередь. Павел, стоявший рядом, резко дернул меня за руку и свалил в какую-то канаву. Самолет, делая круг над поляной, продолжал обстрел. А потом он не торопясь поднялся над лесом и полетел дальше на запад.

На следующее утро из центра сообщили, что самолет с грузом сбит немецкими зенитчиками при перелете через линию фронта. Когда, расшифровав радиограмму, я передала майору, он долго вертел ее в руках, потом сказал:

- А все-таки оружие необходимо...

Я вторично передала в центр радиограмму с просьбой прислать оружие.

Как-то ночью нас разбудили по тревоге. Это было неожиданно и не так страшно, как ново. Тревогу поднял Фердинанд.

Партизаны любили рассказывать, как они впервые встретились с ним. Однажды они ехали по дороге из деревни в лес. Фердинанд увидел их, положил автомат на траву, поднял руки и пошел навстречу. Партизаны остановили лошадь, Фердинанд подошел к ним ближе и сказал:

- Ви кто есть? Я есть партизант. Гитлер капут. - При этом он так широко улыбался, что партизаны не выдержали и захохотали.

В отряде Фердинанд был на редкость дисциплинированным, аккуратным, исполнительным.

Он дежурил этой ночью и услышал какое-то движение в лесу. Несколько наших разведчиков пошли в ту сторону, куда показал Фердинанд. Прошло около двадцати минут. Вскоре они вернулись обратно. Оказывается, это двигался к линии фронта один из отрядов Ковпака.

А через день - канонада! Сначала где-то далеко: тяжело и глухо. Потом все ближе, все громче, все громче! Фронт движется!

Верхом на лошади примчался из деревни Куба. Скачет по лагерю, смеется, кричит:

- Выходите, люди добрые! Собирайтесь! Собирайтесь! Немцы из села драпанули! Как же мы, "бедные поляки", теперь без немца жить-то будем?!

Еле угомонили его партизаны.

Движется фронт. День и ночь гудят на дорогах советские машины, летят самолеты. Вот они - наши солдаты, освободители!

Легко, свободно дышится, - мы на освобожденной земле!

Вот и кончилось первое особое задание.

На нескольких подводах въезжаем в деревню и направляемся к дому Кубы. Там уже все готово к приему гостей. Разведчики, партизаны, крестьяне располагаются за столом. А мы с Машей уходим на сеновал. Через несколько дней расстанемся. Может быть, поэтому нам хочется побыть вместе. Не обязательно что-нибудь говорить. Можно просто лежать рядом, молчать и думать... о чем хочешь...

Но, видно, велика человеческая потребность высказывать кому-то наболевшее, пережитое. И Маша без всякого вступления начинает рассказывать:

- В марте полетела я на задание с одним товарищем в Молдавию. Забросили нас недалеко от того села, откуда он был родом. Прожили мы в его доме несколько дней, смотрю - приходят три молдаванина и приводят лошадь с повозкой. Вызывают меня в сени и говорят: "Немцы скоро придут в село; может быть, вам уезжать придется, так вот вам от нас лошадь, чтобы не попасть к немцам". Я удивилась, сделала вид, что они ошиблись, а молдаване говорят: "Что вы отказываетесь, мы ведь за вами следим; как вы только из самолета выпрыгнули, как парашюты раскрылись, с тех пор мы с вас и глаз не сводим. Не бойтесь нас, мы партизаны. Мы ваши друзья"...

Начал к нам похаживать священник из соседней деревни. Сидит вечерами, вроде меня не замечает, а сам все рассказывает хозяину, где у немцев орудия стоят, где штаб расположен, где солдаты... и так это все обстоятельно рассказывает... После узнали мы, что это партизаны его к нам посылали...

А потом пришли немцы, лошадь у нас отобрали, сапоги мои забрали... И пришлось мне сто километров по снегу в одних шерстяных носках идти...

6

Мы едем навстречу нашим войскам, разыскиваем свою часть. В Раве-Русской распрощались с группой капитана. Прощание было шумным. Мне очень понравилось, что никто и не упомянул об адресах. Зачем сейчас адреса? Мы все на войне. А на войне разные бывают случайности...

Встретил своих товарищей и летчик Сергеев. Нас осталось пятеро: майор, Николай, Петрусь, Павел и я. Павел бросил свою фабрику, бросил дом и в одном сером костюме и модных ботинках ушел с нашей группой. Он положил пистолет в карман, фотоаппарат повесил через плечо и сказал майору: "Я с вами". Только на очень короткий миг потемнели серые глаза, и то на какой-то миг...

Несколько дней двигались мы с запада на восток, пока случайно чуть не наехала на нас какая-то машина.

- А ну, стойте! - раздался знакомый голос. Мы остановились. А из машины уже вылезал улыбающийся генерал-майор - командир части. Пожимая мне руку, он сказал:

- Слушал вашу работу. Чисто работали... и быстро. Молодец.

Я покраснела, смутилась, но, конечно, обрадовалась. Еще бы: сам генерал слушал меня.

Майор доложил о выполненной работе. Генерал отправился дальше по дороге, встречать возвращающиеся с заданий группы. Вскоре к нам подъехала большая автомашина, и нас повезли на приготовленные командованием квартиры.

Дубляны - большое живописное село в четырех километрах от Львова. Овраг делил село на две неравные части. Большие сады, ягодники окружили чистые, нарядные домики. Очень быстро я подружилась с молодежью села. Говорили здесь на смешанном польско-украинском языке, понимали мы друг друга хорошо. Очень часто вечерами ребята и девушки пели по моей просьбе. Иногда они пели советские песни на польском языке. Но самой любимой у нас была народная польская "Колыбельная". Она исполнялась несколько раз за вечер. Я полюбила ее и запомнила.