Геннадий Левицкий - Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

После смерти Спитамена партизанская война некоторое время продолжалась. Немало македонян погибло, штурмуя неприступные горные крепости; они срывались в пропасти, покорно подставляли тела под град стрел и камней, потому что так хотелось Александру, потому что царь не мог покинуть край без победы.

Когда силы согдийцев истощились и явственно стал виден конец долгой тяжелой войны, на македонян обрушился гнев богов. Небеса словно напомнили Александру, что его миссия на земле выполнена и пора остановиться.

Неприятности, стоившие войску Александра ужасных потерь, случились во время зимнего похода в одну из областей Согдианы. На третий день после выступления по всему небу засверкали молнии.

Курций Руф рассказывает:

Свет, то вспыхивающий, то погасавший, слепил глаза идущему войску и приводил его в ужас. Гром гремел почти беспрерывно. И со всех сторон были видны вспыхивающие молнии; воины перестали слышать и, оцепенев, не отваживались ни идти вперед, ни остановиться. Тут внезапно хлынул потоком ливень с градом. Сначала воины укрывались от него под своим оружием, но потом уже не могли не только удержать закоченевшими руками скользкое оружие, но и решить, в какую сторону повернуться, так как буря с громадной силой обрушивалась на них со всех сторон, и от нее нельзя было укрыться.

И вот, нарушив строй, войско разбрелось по всему перевалу; многие, обессилев скорее от страха, чем от напряжения, распростерлись на земле, хотя от усилившейся стужи дождь превращался в град. Другие укрывались под деревьями, и это было для многих опорой и убежищем. Они не обманывались в том, что сами выбрали себе место для смерти, так как, не двигаясь, они утрачивали свое жизненное тепло, но неподвижность была приятна утомленному телу, и они готовы были умереть в покое. А буря бушевала свирепо и упорно. И дневной свет, эту отраду природы, скрывали тучи и темные, как ночь, леса.

Лишь Александр в новой опасности не терял присутствия духа. Этому человеку просто необходимы были нестандартные ситуации, чтобы проявить себя. И потому, где Александр — там война и бедствия, он был обречен на бесконечную непрерывную войну; войну, не во имя каких-то целей, но ради самой войны. Когда она ненадолго прекращалась, царь становился очень неприятным человеком: он впадал в разврат и пьянство, убивал друзей и сжигал дворцы. Но даже бешенство природы, казалось, возвратило Александра к жизни, подняло его авторитет. Как вампир питается кровью, так и Александр на фоне гибели, страданий сотен и тысяч людей становился всемогущим исполином.

Один лишь царь бодро переносил такое бедствие; он обходил солдат, собирал разбежавшихся, поднимал упавших, показывая дым, выходящий из далеких хижин, убеждал спешить в ближайшие укрытия. Ничто так не ободряло солдат и не послужило к их спасению, как боязнь отстать от царя, который ценой напряжения всех сил выдерживал непосильные для них несчастья.

В конце концов нужда, которая в несчастье бывает действенней, чем разум, изобрела средство от холода. Воины принялись рубить лес и повсюду зажигать костры. Можно было подумать, что весь лес охвачен пожаром и среди пламени не осталось места войску. Этот жар отогревал закоченевшие тела, и дыхание, перехваченное холодом, становилось более свободным. Одни укрылись в жилищах варваров на самом краю леса, куда завела людей необходимость; другие разбили лагерь на сырой земле, так как небесный гнев уже стихал. Это бедствие погубило две тысячи воинов, маркитантов и обозной прислуги.

Три года полководец, которого два тысячелетия считают великим, гениальным, непревзойденным… сражался с маленькой Согдианой, входившей вместе с Парфией и Хорезмом в состав 16-й сатрапии Персидской державы. Мы бы и понятия не имели о существовании этого края, если бы не зверства Александра. Три года своей недолгой жизни потратил македонский царь на завоевание этих малопригодных для жизни пустынь и гор. Для чего? Чтобы завоевать, уйти и никогда сюда не возвращаться? Зачем? Ради все той же славы. Но и ее Александр не получил, ибо три года на территорию, ничтожную в сравнении с Персидской державой, — это уже не слава, а позор.

При всей своей ненависти к Спитамену и согдийцам Александр понимал, что лишь мечом и огнем желаемого не добьешься. Он прекрасно видел, что македонянам надоела бесконечная война, что людские ресурсы Македонии истощены и человеческого материала явно недостаточно для осуществления грандиозных проектов царя. Александр ищет союзников даже в переполненной до краев кровью и разлагающейся плотью Согдиане. Нашел не слишком много, но каких! Об одном случае рассказывает Курций Руф.

Из числа согдийских пленников к царю были приведены 30 знатнейших, отличавшихся физической силой; лишь только они узнали через переводчика, что по приказанию царя их ведут на казнь, как стали петь веселую песнь и проявлять какую-то душевную радость пляской и весьма причудливыми телодвижениями. Царь, удивившись мужеству, с каким они встречали смерть, велел их вернуть и спросил о причине столь чрезмерного ликования перед казнью. Те ответили, что если бы их казнил кто-нибудь другой, они умирали бы в печали, но направленные к своим предкам столь великим царем, победителем всех племен, они, распевая свои родные песни и веселясь, празднуют свою почетную смерть, предмет желаний всех храбрецов.

Ответ понравился Александру. Он безумно любил лесть, к тому же она исходила от врага, идущего на казнь, и потому была особенно ценна.

Тогда царь спросил:

— А не хотите ли вы продолжать жизнь, если я ее вам подарю, но уже не как мои враги?

Те ответили, что никогда не были ему врагами, но стали ими, будучи втянуты в войну. Если кто-либо захотел бы испытать их милостью, а не несправедливостью, то они никому не дали бы превзойти себя в преданности. На вопрос, что будет залогом их верности, они ответили: жизнь, которую они получат из рук Александра и вернут ему, когда бы он ее ни потребовал.

Расчувствовавшийся Александр тотчас отменил казнь, а четверо пленников были зачислены в телохранители царя. Он все меньше доверял македонянам и старался заменять их варварами, насколько это возможно.

Плутарх утверждает, что его любимый герой Александр «стал все больше приспосабливать свой образ жизни к местным обычаям, одновременно сближая их с македонскими, ибо полагал, что благодаря такому смешению и сближению он добром, а не силой укрепит свою власть на тот случай, если отправится в далекий поход». Скажем прямо, благородная цель — соединить Запад с Востоком, но вот беда: македоняне совсем не хотели сближаться с согдийцами и даже персами; они желали их грабить, убивать, а еще они хотели домой. И потому Александру пришлось сближаться одному. Он породнился с бактрийцем, и что же? Получил не очень влиятельного союзника и недовольство всего македонского войска. Об этом случае расскажем подробнее.