Василий Абрамов - На ратных дорогах

Подрывная работа немецкой разведки особенно усилилась после нападения фашистских войск на Советский Союз. Чтобы ухудшить советско-иранские отношения и вовлечь иранский народ в войну против СССР, гитлеровцы готовили государственный переворот, создав непосредственную опасность для независимости самого Ирана. Глава правительства Реза-шах дал согласие на такой фашистский переворот.

В течение июня, июля и августа 1941 года Советское правительство трижды предупреждало Реза-шаха о создавшейся угрозе, требовало немедленно прекратить шпионско-диверсионную и подрывную деятельность германских агентов и выслать их из Ирана.

Правительство Реза-шаха отказалось выполнить это законное требование. Чтобы устранить явную угрозу нашим южным границам и коммуникациям союзников в районе Персидского залива, Советский Союз вместе с Англией 25 августа 1941 года ввели войска в Иран. Осиные гнезда гитлеровцев были разорены.

Нам предстояло усилить расположенные в Иране части. 9 апреля мы с Кальченко прибыли в Тебриз и явились к генерал-майору К. С. Мельнику. Он расспросил, как нам понравилась дорога, природа Северного Азербайджана, размещение штаба. Потом подошел к карте.

— Пока в северном Иране дислоцировался один кавалерийский корпус, теперь будет и ваша дивизия.

Расположитесь вдоль ирано-турецкой границы следующим образом: артиллерийский и 162-й стрелковый полки вместе с управлением дивизии останутся в Тебризе, 34-й стрелковый — в городе Хое, а 28-й — в городе Маку. Турция внешне соблюдает нейтралитет. Но полюбуйтесь, о чем эти «нейтралы» мечтают. — Генерал протянул нам турецкий журнал. На обложке напечатана карта. Турции, непомерно раздувшаяся за счет Грузинской, Армянской, Азербайджанской и среднеазиатских советских республик.

— Ничего себе аппетит! — заметил Кальченко.

— И представьте, не боятся подавиться, — продолжал генерал. — Мечтая о «Великой Турции», ее правители ждут только момента, чтобы вонзить нам нож в спину.

Я на глаз прикинул расстояние от Тебриза до Маку:

— Меня беспокоит, что дивизия будет сильно разбросана.

— Вы правы, — подтвердил командующий, — но ничего не поделаешь. Хойскому и Макинскому полкам надо всегда находиться в состоянии боевой готовности, чтобы быть способными отразить возможный первый удар турок. По нашим данным, в городах Ван и Бая-зид у них расположен корпус. Вот вкратце вся ориентировка. А сейчас советую прокатиться с моим адъютантом по улицам Тебриза, познакомиться с городом. Это интересно и необходимо.

Сначала мы проехали по главной улице — магистрали, местами покрытой асфальтом. Она тянется до вокзала. В каждом доме — магазин или лавка. На улице сравнительно людно. Наряду с богато одетыми мужчинами и женщинами мы видели много босых, оборванных людей. А вот за роскошным парным экипажем семенит ишак, погоняемый дочерна загоревшим крестьянином в лохмотьях.

— Улица контрастов! — метко охарактеризовал ее Кальченко.

А дальше пошли узкие, кривые, грязные закоулки. Нищета здесь выпирала на каждом шагу. О ней можно было судить по одежде прохожих, по сотням сидящих у стен нищих, по уличным сценкам.

На рассвете третьего дня пребывания в Иране мы с комиссаром на старенькой «эмочке» выехали в Хой. За нами следовал пикап с отделением солдат охраны.

Унылая дорога! Песчаная равнина, высокие холмы — остатки выветрившихся гор и редкие серо-зеленые от пыли группы тополей. И так все 145 километров.

Хой — центр одной из десяти эстанов — областей Ирана. Здесь же центр Хойского шехрестана — губернии. Широкие улицы застроены двухэтажными домами. Вдоль тротуаров — молодые деревья. На центральной площади, возле дворца начальника области и губернатора, разбита большая цветочная клумба. К опоясывающей ее решетчатой изгороди привязано несколько ишаков с кладью.

Командира 34-го полка Изугенева и всех остальных командиров и политработников мы застали за изучением пограничных укреплений.

После ужина решили посидеть на балконе дома, где жил Изугенев. Город затих. Но вот тишину нарушил протяжный, высокий голос — то муэдзин приглашал правоверных на вечерний намаз. Редкие прохожие остановились, вынули из карманов цветные платки, постелили их на тротуар, встали на колени. Через несколько минут поднялись, встряхнули платки, убрали их в карманы и продолжали свой путь.

В тот вечер Изугенев рассказал нам о местных иранских властях, о достопримечательностях. Командир полка быстро освоился в новой для него обстановке. Это чувствовалось и по метким суждениям о здешних нравах, и по характеристикам, которыми он наградил живущих в городе помещиков, по существу феодалов двадцатого века. Как поведал майор, в Хойской области свыше двух третей земель «арбаби», то есть помещичьи. Помещики сдают их беднякам в аренду мельчайшими участками на кабальных условиях. Иранский крестьянин, сняв урожай, должен заплатить за аренду земли, за получаемую для орошения воду, за семена. В результате у него почти ничего не остается, и он влачит жалкое существование.

Беседа затянулась далеко за полночь. А утром, чуть свет, отправились дальше, в 28-й полк, расквартированный у подножия библейской горы Арарат. Дорога шла по такой же песчаной, серой местности, как и вчера, только более пересеченной. На тракте, по которому мы ехали, лежал только один населенный пункт Шот. В нем несколько десятков расположенных вдоль дороги домиков с плоскими крышами. В центре, возле канавы с мутной водой, раскинулся базар. Пять-шесть женщин торговали изюмом и зеленым луком. Одна из них, желая «освежить» товар, зачерпнула из канавы чашку воды и вылила на лук. Почти одновременно с этим вышедшая из дома женщина выплеснула в канаву ведро помоев.

— Гигиена на высоком уровне, — оценил базар наш шофер.

Километрах в тридцати не доезжая Маку мы увидели высокий горный хребет. Здесь Иранское нагорье как бы встречается с окраинами горных дуг, тянущихся на юго-восток. Мы ехали по волнистому плато с похожими на гигантские блюда котловинами. В котловинах несколько крестьян пахали землю омачом — заостренным бревном с железным наконечником.

А вот и Маку, городок, окруженный горами. Далеко на севере виднеется массив знаменитого Арарата. Мракобесы-церковники называют ее конечным пунктом плавания Ноева ковчега, а американские разведчики избрали для вояжей, якобы с целью поисков этого ковчега.

В городе в каменных одноэтажных казармах, где раньше размещался иранский пехотный полк, сейчас стоит наш. В длинных помещениях рядами тянутся глиняные лежаки с узкими проходами между ними.

Рядом с казармами огромное поле-плац. На нем можно проводить все занятия, вплоть до стрельбы. Единственный и существенный недостаток его состоит в том, что турки с границы свободно просматривают плац в оптические приборы.