Василий Абрамов - На ратных дорогах

План гитлеровского командования, рассчитанный на окружение и разгром советских войск у предгорий, провалился. В середине августа наступление врага было остановлено. Он приступил к перегруппировке, имея целью начать одновременное наступление на Батуми и Баку…

Я прибыл в Сухуми 20 августа. А несколько раньше, 16-го, авиация противника произвела первый налет на город. Бомбы особого вреда не причинили, но паники наделали. Когда я проезжал по улицам, город производил впечатление фронтового.

В управлении 3-го стрелкового корпуса, переместившегося за Сухуми, я застал начальника штаба подполковника Мельникова. Командир корпуса генерал Леселидзе выехал к Клухорскому перевалу, который уже захватили немцы.

С Леселидзе была телефонная связь, и я доложил ему о своем прибытии.

— Очень хорошо, — ответил генерал. — Я задержусь здесь, а вы там действуйте сами в зависимости от обстановки.

Подполковник Мельников успел развернуть на столе карту и вводил меня в курс здешних дел:

— Противник рвется к морю и в Грузию по Военно-Осетинской, Военно-Грузинской дорогам и через горные перевалы. Некоторые из перевалов нам приказали занять подразделениями от роты до батальона. На Клухорский мы тоже выслали батальон. Но туда скрытно подошли крупные силы горных егерей и сбили его. Только что получили приказ штаба фронта усилить оборону перевалов. — И Мельников перечислил войска, направляемые на каждый из них.

Вошел комиссар корпуса полковник Л. И. Буинцев. Он высок, широк в плечах, немного сутул.

Комиссар рассказал о соединениях корпуса. Относительно лучше подготовлена горнострелковая дивизия, но она остается на месте. В двух других, которые выступают на перевалы, личный состав смешанный, в большинстве уроженцы Кавказа. Многие не знают русского языка, и это усложняет работу с ними.

Разговор прервал приезд командующего 46-й армией генерал-майора В. Ф. Сергацкова. Он сразу спросил у меня:

— Командующий фронтом еще не вызывал?

— Никак нет.

— Тогда ждите вызова. Приготовьтесь к головомойке. Я уже успел ее получить.

Улыбнувшись и неожиданно смягчившись, добавил:

— Впрочем, вас, как человека нового, возможно, и минует чаша сия. А вот Леселидзе, если бы не уехал на перевал, досталось бы по первое число.

— Разрешите узнать, чем все провинились перед командующим фронтом? — спросил я.

— Проморгали мы, опоздали занять перевалы, — ответил Сергацков…

Во второй половине дня меня действительно вызвали к генералу армии И. В. Тюленеву.

Впервые я встретился с ним на совещании в Баку. Тогда начальник Бакинского гарнизона собрал нас и сообщил, что из Тбилиси прибыл новый командующий военным округом. Мы знали, что Тюленев один из прославленных героев гражданской войны.

И вот вошел еще сравнительно молодой, подвижный генерал, снял шинель, поздоровался с каждым. В моем, сложившемся еще со времен солдатчины, представлении «полный генерал» должен был чем-то отличаться от всех, выглядеть строгим, скупым на слова. А Тюленев оказался приветливым, разговорчивым и держался запросто.

Сейчас, получив вызов к нему, я направился в кабинет секретаря Сухумского обкома партии. Тюленев проводил там совещание. Когда я вошел, он резко говорил о том, что командование 46-й армии неправильно организовало оборону перевалов и попросту «проспало» их. Врага нужно было встретить на склонах гор, а не ждать, пока он поднимется. А теперь нужно принимать срочные, героические меры, чтобы восстановить положение. Многое будет зависеть от помощи партийной организации Абхазии. Армия нуждается во многом. Требуется изыскать горное снаряжение, транспорт, организовать выпечку сухарей, подобрать лучших из лучших проводников.

И тут же генерал Тюленев обратился ко мне:

— Товарищ Абрамов, 3-й корпус должен во что бы то ни стало удержать Марухский перевал. Если противник займет его, то перед ним откроется путь на Сухуми и в тыл нашим частям, наступающим на Клухор. На Марух следует выслать не менее двух полков. Вам лично надлежит возглавить этот отряд и быстро выйти на перевал, упредить противника. Конкретные указания получите от командующего армией.

Когда я доложил Сергацкову о распоряжении Тюленева, тот ответил:

— Приказ мной уже подписан. Выступать надо не позже завтрашнего дня. Нажимайте на командиров полков, готовьтесь сами…

Один из полков, 808-й стрелковый, стоял в Гудаутах. Вместе с Буинцевым на его новенькой голубой «эмке» мы помчались туда. Встречные машины, подводы, а особенно ишаки, не соблюдавшие установленных правил движения, сильно задерживали нас. Но это дало мне возможность полюбоваться живописной местностью вдоль Черноморского шоссе. Справа — отроги Бзийского хребта, слева — всхолмленная низменность, переходящая в отлогий пляж. Словно на параде, выстроились вдоль шоссе кипарисы вперемежку с эвкалиптами, пальмами и увешанными плодами развесистыми, широколистными инжирными деревьями.

В Гудауты добрались к обеду. Командир полка майор Телия — молодой и темпераментный офицер. Спрашиваю его:

— Как идет подготовка к выступлению?

— Туго, товарищ полковник. Очень туго. — Он говорит быстро, отрывисто. — Сухарей нет. Интендантство не дает. Сами организовали сушку. Пока есть только суточная норма. Завтра будет вторая. Идти на перевал надо семь дней. Значит, неделю будем сушить сухари.

— Выступать завтра обязательно. Приказ получили?

— Получил. Но еще нет положенного комплекта боеприпасов, телефонного имущества, нет ишаков. Лошадей под вьюки не хватает, да и самих вьюков мало…

— О чем вы только раньше думали? — прервал я поток его жалоб. — Потрудитесь сделать так, чтобы завтра полк был готов к выступлению. Заставьте своих подчиненных волчками крутиться, свяжитесь с местными властями, попросите у них помощи. И никаких возражений я слушать не хочу.

— Вот так, товарищ Телия, — поддержал меня Буинцев. — Имейте в виду, отсрочки не будет. А сейчас я пройду к вашему комиссару Арутюнову, помогу ему нажать по партийной линии.

На следующий день мы с Буинцевым поднялись рано, когда все еще спали. Составили список штаба горного отряда. Во главе штаба поставили майора Заступу — начальника оперативного отдела корпуса, подобрали ему двух помощников, решили включить в отряд корпусного инженера майора Бакланова, двух командиров артиллеристов, одного специалиста по связи, одного снабженца.

Из Гудаут поступило сообщение о выступлении головного батальона и скорой готовности остальных. Это хорошо. Обидно только, что начался мелкий дождь.

Мы вышли на улицу проверить, серьезно ли портится погода, или просто «пугает нас». Буинцев внимательно посмотрел на небо, трижды с силой втянул носом воздух, снял фуражку и, когда на голову упало несколько капель, авторитетно заявил: