Гюнтер Фляйшман - По колено в крови. Откровения эсэсовца

Что касалось приказов генерала пехотным частям и подразделениям, санитарной роте и разведке люфтваффе, передавать их в мои обязанности не входило. Гот предпочитал использовать нескольких отдельных радистов для перечисленных частей. И мне это показалось более разумным, и я удивился, как это мне одному в свое время удавалось обслужить всех, кого только можно. И тут же, вспомнив предостережение генерала Гота, убедился, что, да, время легких побед миновало, и впереди предстоят весьма нелегкие дни и месяцы.

По окончании беседы с генералом Готом я вернулся в казарму и собрал весь взвод. После этого мы все вместе отправились в парк к ремонтникам, там было тепло, солдаты вермахта угостили нас горячим кофе.

Меня с Крендлом направили к «Опелю Блиц» и радиоприцепу. Крендл сидел за рулем, рядом Брюкнер. Лёфлад, Лихтель и Цайтлер тряслись в крытом кузове, я же занимался привычным делом в радиоприцепе.

К полудню дивизия собралась на рыночной площади Павлограда, и вскоре мы в пургу двинулись на северо-восток.

Внутри прицепа был такой холодище, что у меня зуб на зуб не попадал, хотя мне было грех жаловаться. Крендл с Брюкнером грелись от мотора, а вот сидевшим в кузове остальным — Лёфладу, Лихтелю и Цайтлеру — завидовать не приходилось. Я прослушивал сообщения от всех подразделений. Гот, изучив представленные командирами машин сводки по расходу горючего, велел мне связаться со снабженцами и организовать их прибытие в нашу колонну примерно в 30 километрах от Харькова. Снабженцы прибыли, машины были заправлены горючим, и наша колонна продолжила путь, готовясь вступить в бой.

Не доезжая примерно 10—15 километров южнее Харькова, мы заметили продвигавшийся с востока советский полк. Гот распорядился передать приказы всем командирам танков и штурмовых орудий на две трети приоткрыть дросселя, перестроиться в растянутые боевые порядки и наступать на Харьков. Я все исправно передал, и тут по прицепу защелкали осколки разрывавшихся неподалеку снарядов русских.

Мгновение спустя вплотную с прицепом грохнуло так, что у меня уши заложило, после чего произошло нечто немыслимое — прицеп жутко тряхнуло, меня швырнуло на передатчики и дверь прицепа внезапно улеглась боком. Мое сооружение перевернулось и улеглось набок. Двигателя «Опель Блица» не было слышно. Я с трудом перелез через радиоаппаратуру. Когда я стал пробираться к дверце, по многострадальному радиоприцепу хлестнула пулеметная очередь — в мгновение ока стенка превратилась в решето. Потом послышался голос Крендла и удалявшиеся выстрелы. Кто-то из наших стал дергать за ручку дверцы, крича:

— Кагер, как ты там? Жив?

Я крикнул, что пока жив. В стенку прицепа ударили еще несколько пуль, мои бойцы дали пару очередей в ответ. Нажав на дверь, я убедился, что ее заклинило.

Приподняв вырванную из консоли рацию, я стал молотить ею в дверь как тараном и в конце концов распахнул ее, и, не удержавшись, по инерции рухнул в снег. Брюкнер оттащил меня за прицеп, и я краем глаза разглядел, как наши машины исчезли в северо-восточном направлении. «Опель-блиц» находился метрах в 25 от нас, судя по всему, грузовичок был цел и невредим. Мне на выручку бросился весь взвод, мы залегли за перевернутым радиоприцепом.

Русские вели огонь с востока, из перелеска и ложбины рядом с ним. На их стороне было численное преимущество, ко всему прочему, у нас были на исходе патроны. Русские вели по нам артогонь, снаряды рвались повсюду. Необходимо было принимать решение. Я приказал, чтобы все бежали к нашему грузовику, бойцы не спорили, вероятно, поняв, что в данной ситуации это самое разумное. Пробежав метров десять, мы вынуждены были упасть на снег — из ложбины ударил вражеский пулемет. Можно было, конечно, переждать, а потом снова попытаться одолеть остававшиеся метры. Но не тут-то было — русские стали забрасывать нас минами. Они явно вознамерились перебить нас всех до единого. Мины разрывались в опасной близости от нашего грузовика, потом последовало прямое попадание, взрыв, и наш «Опель Блиц» приказал долго жить, превратившись в груду искореженного металла.

Тут мы заметили два наших танка «тигр III», двигавшихся к нам с северо-востока. Видимо, когда эфир онемел, все поняли, что с нами что-то стряслось, и срочно направились нам на подмогу. «Тигры», переваливаясь с боку на бок, щедро поливали перелесок и ложбину пулеметными очередями. Когда один из танков проезжал мимо перевернутого радиоприцепа, мы все словно по команде вскочили на корму машины под прикрытие башни. Водитель машины дал задний ход, а стрелок продолжал вести огонь по русским. Так мы проехали метров, наверное, 30, может, 40, второй танк обеспечивал нам огневое прикрытие, потом попятился назад. Наша машина в это время выпустила несколько снарядов по позициям русских в перелеске и ложбине. Потом оба танка стали двигаться рядом друг с другом и, повернув на северо-восток, полным ходом помчались вперед.

Когда мы удалились на безопасное расстояние, люк машины открылся и в нем показался унтерштурмфюрер в черной форме 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова».

— Небось, жаркий выдался денек? — с улыбкой спросил он.

Мы даже не нашлись, что ответить.

— Все ваши тут? — осведомился он.

Мы были рады успокоить его, что, мол, все в полном составе.

Кто-то из наших поблагодарил его за то, что он, дескать, вовремя вызволил нас, а не то быть бы нам в лапах у русских.

— У русских? — шутливо удивился он и, нагнув голову, с деланой серьезностью бросил кому-то из своих через люк:

— Русские! Оказывается, это все-таки были они. А мыто, дурни, думали, что лесная дичь на вас ополчилась!

И во все горло расхохотался.

— Ладно, ладно, — добавил он, — держитесь покрепче! Как-никак в Харьков едем.

И тут же исчез в башне. Поняв специфический юмор танкистов, мы тоже рассмеялись.

Однако, увидев, что стало с 2-м саперным взводом, мы тут же умолкли. Их «Опель Блиц» заодно с радиоприцепом были уничтожены артогнем врага и догорали в снегу. Вокруг лежали тела наших погибших товарищей.

Дивизия СС была готова перейти в наступление. Перед нами лежал Харьков. Казалось, сам город ощерился на нас, злобно поднимая на воздух свои здания. К нам с озабоченным видом подошел унтерштурмфюрер Дитц. Дитц сообщил новость: Кюндер у северных окраин города, так что нам лучше не попадаться ему на глаза. Гот приближается к городу с юга, и я решил добираться до генерала — как-никак я его радист, а не чей-нибудь еще. Несмотря на жуткую занятость, генерал Гот нашел время и для меня.

— Я уже не надеялся увидеть вас живыми, — признался он. — А теперь направляйтесь в 5-й пехотный полк СС.