Павел Огурцов - Конспект

Продолжаем путь вдоль шоссе в том же направлении, в котором шли по территории заводов. Верховье балки еще не засыпано шлаком, а за балкой — бараки. Шоссе поворачивает влево, а за ним поворачивают и разрушенные заводы. Туда мы уже не заглядываем — знаем, что ничего нового не увидим. В последние годы нас приучили к типовому строительству, в войну шло типовое разрушение: отступая, мы взрывали, немцы — жгли. Слева от шоссе метрах в ста — полоса посадок, за ней — кварталы, застроенные бараками — это и есть Пятнадцатый поселок. Мы еще раз поворачиваем налево и в направлении обратном тому, которым шли вдоль заводов, мимо недостроенного Новопятнадцатого поселка постепенно поднимаемся на вершину полуострова. Виден на берегу залива тонущий в садах хутор Лихий, далеко за ним — Соцгород, а между ними — небольшие разрушенные предприятия и сплошь бараки среди деревьев. В противоположной стороне за невидимым заливом — снова полуостров с разрушенным заводом на его вершине, а дальше, — по генплану, — еще полуостров с городскими водозаборными сооружениями.

Возвращаемся сквозь кварталы Пятнадцатого поселка и изнутри видим их быт. По периметру квартала — бараки, а внутри — ряды сараев, уборные с выгребами, мусорные ящики, печки под навесами, белье на веревках, взрослые деревья, редкие группы кустарников, и нигде — ни травы, ни цветов, и повсюду — дети.

Вернулись на шоссе, тянущееся вдоль шлакоблочных оград. Снова, но уже в другом месте, по асфальтированному шоссе углубляемся в эту огромную промышленную площадку, пересекаем ее и выходим на другую, обращенную к городу, сторону. Здесь — сожженные административные здания, здесь начинается асфальтовое шоссе и трамвайные пути, идущие вдоль заводов к жилым районам. За путями — железная дорога с платформой для останавливающихся рабочих поездов, за ней направо — снова большие барачные поселки и какие-то маленькие разрушенные предприятия. Налево — параллельно железной дороге – тянется поселок индивидуальных жилых домов. На склоне балки три-четыре очень длинных улицы, — одна ниже другой, — соединены короткими крутыми переулками, ведущими в степь. На улицах и переулках — трава, множество одуванчиков, деревья вдоль оград, свисающие через ограды ветки с еще зелеными плодами, козы, привязанные к заборам и кольям, вбитым в землю, и единственные приметы цивилизации в наших поселках и на городских окраинах — водоразборные колонки и столбы с проводами. Поселок тянется долго и заканчивается у железнодорожной станции с множеством пустынных путей и невзрачными постройками. По генплану города и, наверное, фактически, это — грузовая станция, обслуживающая металлургические заводы. По другую сторону железной дороги все еще тянется панорама изувеченных заводов, и она не заканчивается, как поселок, у станции, а продолжает тянуться неизвестно сколько. Мы чувствуем, что с нас хватит, — во всяком случае — на сегодня, — зрелищ этих разрушений и решаем возвращаться домой. Пройдя назад почти весь поселок, мы в его начале увидели вместо поперечного переулка широкую улицу, тут же переходящую в прямую, как линейка, полевую дорогу, теряющуюся за горизонтом. Оказалось, что по генплану это — будущая транспортная магистраль, проходящая и вдоль разрушенного моторостроительного завода, в районе которого мы живем. Она намного сокращала нам путь, и мы устремились по ней в надежде, что, может быть, успеем к ужину в столовой облисполкома.

Утром по дороге в столовую делимся впечатлениями о вчерашней экскурсии. Андрей Дмитриевич говорит:

— Есть бывший уездный город Староказачинск, есть бывшее волостное село Успеновка, есть хутор Лихий, есть недостроенный и сожженный Соцгород, много поселков с индивидуальными домиками, а еще больше — так называемых временных, застроенных бараками. Все это называется городом Червоноказачинском, но города, как такового, нет, его еще предстоит создать. Представляете, какая это огромная работа?

— Зато какая интересная!

— Рад это слышать. А как вы представляете себе эту работу? Ведь это не только проектирование. Чтобы проектировать надо решить что, где и как проектировать. Это большая организационная и направляющая работа, и ею должны заниматься архитекторы. Вот и давайте займемся этим делом. Не возражаете?

— Согласен. До создания проектной организации.

Андрей Дмитриевич засмеялся. Я продолжал:

— Во-первых, для меня проектирование — самая интересная и существенная часть работы по созданию или реконструкции города.

— Ну, если есть во-первых, то должно быть и во-вторых.

— А во-вторых, есть проектно-планировочные работы, например, — генеральный план города или поселка. Они и создаются для того, чтобы определить, где и какими должны быть конкретные объекты. А иначе чем руководствоваться? Указаниями начальства? Смешно!

— Все это так. Но пока проектной организации нет, такими делами придется заниматься нам.

— А я и не возражаю.

— А теперь предположим: генеральный план Червоноказачинска откорректирован и утвержден. Как он должен осуществляться: самотеком или под контролем?

— Под контролем главного архитектора города. Но мне кажется, что эта работа — не творческая.

— Ошибаетесь: еще какая творческая! Генплан до тонкостей, до мелочей не разработаешь. Вот тут и начинается постоянная, — успевай только поворачиваться, — творческая работа.

— А вам приходилось этим заниматься?

— Непосредственно — нет, но приходилось воплощать в проекты интересные идеи по застройке города.

— Ага: осуществлять в проектах!

— А дать идею — разве это не творчество?

— Творчество, конечно. Но лучше осуществлять свою идею.

— Это, конечно, лучше всего, но...

Но тут нам подали какую-то еду и мы за нее принялись. На крыльце стоял инженер облкоммунхоза милый старичок Антонин Карлович Стрейчек.

Когда мы подошли к крыльцу, он, улыбаясь нам, продекламировал:

— Мы с Тамарой ходим парой, ходим парой мы с Тамарой.

Мы засмеялись. Андрей Дмитриевич вошел в дом, а я задержался. Стрейчек — чех, родившийся и проживший жизнь на Украине, и староказачинский старожил. От него я получил первые сведения об истории города. Сначала здесь, на территории нынешнего Червоноказачинска, возникло село и вскоре, в отдалении от него, хутор Лихий, заселявшиеся запорожскими казаками. Первым в селе поселился казак Нехай, и село называлось Нехаївка. После постройки в селе церкви во имя успения святой Богородицы его переименовали в Успеновку. Казак по прозвищу Ласкавый поселился на краю балки, и за балкой закрепилось название Ласкава.

— И по-русски балку называют Ласкава, а не Ласковая.

— Значит, казак Ласкавый и был первым поселенцем поселка Ласкавого?