Джимми Коллинз - Летчик испытатель

Несколько месяцев спустя я встретил его в Чикаго. Он летал на одном из лучших перегонов западного участка воздушной почтовой линии. Он был твердо убежден в там, что он много не налетает.

— В самом ближайшем будущем, — сказал он, — мне не миновать разбиться во время ночного полета. Что же хорошего в такой работе, если после нее останешься инвалидом на всю жизнь?

Спустя несколько лет я увидел его снова. Он летал над Аллеганскими горами. Он не понимал, на что ему большое жалованье, раз он уже почти мертвец. Ведь все хорошие летчики разбиваются в этих горах…

Он взял отпуск и на время зачислился в армию. Я встретил его на аэродроме Митчел. Он сказал, что ему захотелось полетать на военных самолетах, чтобы отдохнуть и поразвлечься во время отпуска.

— Но, знаешь, мне не следовало этого делать, — добавил он, — я слишком долго летал прямо и горизонтально. Сегодня утром я чуть не сбил одного в строю. Вряд ли я доживу до того, чтобы вернуться на почтовую линию.

Я снова увидел его, вскоре после того как он возвратился на свой участок.

— Как дела, Глуми? — приветствовал я его.

— Ах, — сказал он, — полеты на военных машинах сделали меня неосторожным. Сегодня утром я чуть не налетел на радиомачту. Как ты знаешь, неосторожность губит старых летчиков.

— Гас, — сказал я, — ты бы чувствовал себя несчастным, если бы тебе не с чем было беспокоиться. Ты, наверное, доживешь до таких лет, когда у тебя вырастет длинная белая борода, и тогда ты по целым дням будешь терзаться мыслью о том, как бы тебе не наступить себе на бороду и не сломать шею.

Только слабый огонек улыбки мелькнул в его мрачных глазах.

Арчер Уинстен ведет в газете «Пост» отдел «Новости дня». Я познакомился с Арчером в Сан-Антонию в 1927 году. Он приехал туда на поправку, а я был инструктором на Брукском аэродроме. Оба мы тогда мечтали о литературной деятельности. Мы расстались закадычными друзьями: Арчер отправился домой в Коннектикут, а я — на Марчский аэродром в Риверсайде (Калифорния).

В следующем году я уволился из армии и поступил на службу в министерство торговли. Мне было поручено вести самолет министра торговли Билля Мак Крекена в его большом перелете над страной. Маршрут перелета составлял примерно семь тысяч миль. Я все допытывался у Билля — пройдет ли наш маршрут через Уэстпорт (Коннектикут) или где-нибудь поблизости от него, так как в этом случае я намеревался повидать моего друга Арчера Уинстена. Билль ответил, что не знает такого города, и я начал разыскивать Уэстпорт на карте. Найти его мне так и не удалось. После этого я еще не раз принимался разыскивать Уэстпорт на карте, но, как ни странно, все не находил. Билль несколько раз спрашивал меня, нашел ли я город, и я отвечал, что не нашел.

Восток был мне тогда незнаком, и когда мы прилетели в Хартфорд, я все думал, что мы минуем Уэстпорт, и я так и не узнаю, где он. Я сказал об этом Биллю, и мы вместе стали разглядывать карту, но ничего не нашли.

На следующей день мы вылетели из Хартфорда в Нью-Йорк и попали в отвратительную погоду. В конце концов облака прижали нас так низко, что я, несмотря на то, что держался близ железных дорог и долин, пришел к выводу, что дальше лететь нельзя. Минут десять я кружил, увертываясь от деревьев и холмов, прежде чем нашел место для посадки.

Я сел на небольшое поле, окруженное каменной оградой. По сырой траве к нам пробирался человек. Билль спросил меня, где мы находимся. Я ответил, что после того, как мы блуждали в поисках посадочной площадки, я очень смутно представляю себе наше местонахождение, но могу спросить у этого человека. Человек ответил, что это Уэстпорт.

Билль взвыл от восторга. Его ликование объяснялось больше тем, что нам удалось выбраться из этой каши, не сломав себе шеи, но мне так и не удалось убедить Билли, что моя посадка в Уэстпорте была чистой случайностью.

Когда я был инспектором министерства торговли, ко мне пришел человек, который должен был пройти летные испытания. Летал он отвратительно, поэтому я отослал его назад и велел ему прийти через несколько недель, после того, как он еще немного попрактикуется. Спустя несколько недель он пришел снова, и я снова отправил его обратно.

Придя ко мне в третий раз, он оказал:

— Я думаю, что на этот раз мы поладим. Можете ли вы назначить мне испытание на сегодня?

— Я очень занят сегодня, — ответил я.

Но он так упрашивал, меня, что я наконец уступил,

— Ладно, я пропущу вас сегодня днем. Приходите в три часа.

— Благодарю вас, благодарю вас, — сказал он и протянул мне руку.

Я пожал ему руку и почувствовал что-то у себя в ладони. Разжав ладонь, я обнаружил в ней бумажку. Я развернул ее и увидел, что это десять долларов.

Изумленный и озадаченный, я несколько секунд неподвижно глядел на нее. Затем мне стало ясно значение этой бумажки. Он думал, что я умышленно затягиваю дело, и рассчитывал подкупить меня. Бешеный гнев охватил меня. Он жег меня и огнем пробегал по жилам. Я дрожал от ярости. Когда я взглянул на этого человека, все пылало перед моими глазами.

Я метнул в него десятидолларовой бумажкой, словно дротиком, и закричал:

— Убирайтесь! Убирайтесь и не смейте больше приходить ко мне.

Случалось ли вам бросать в кого-нибудь клочком бумаги?

Поколыхавшись в воздухе, бумажка упала на полпути между нами. Я бросился к ней и толкал ее ногой до тех пор, пока не вышвырнул за дверь. Я вышвырнул и его.

Потом, усевшись снова за стол, я стал думать, что заставило меня так взбеситься. Не честность. Нет! У меня не было времени подумать о честности. Мне думалось: уж не оттого ли, что он оценил меня в десять долларов? Мне думалось: а как бы я поступил, если бы он предложил мне десять тысяч долларов?

Я начинал понимать, что такое взятка…

— Этот ученик опасен. Безумие снова лететь с ним, — говорил я своему другу Бруксу Вильсону.

— Ничего подобного, — ответил Брукс, — он не опасен. Он просто с придурью.

— Потому-то он и опасен, — возразил я, — ты сам говоришь, что он с испуга сегодня так зажал ручку управления, что вы потеряли тысячу футов, прежде чем тебе удалось отнять у него ручку. В следующий раз у тебя может не оказаться этой тысячи футов.

— В следующий раз мне не понадобится тысяча футов, — спорил Брукс. — Сегодня я силой отнял у него управление, но если он еще раз так уцепится за ручку, я просто стукну его огнетушителем по голове и вышвырну вон.

— При достаточной высоте ты с ним справишься, — заметил я, — ну, а если он зажмет управление, когда самолет будет лететь низко, у тебя просто не хватит времени выбросить его.

Мы оба были еще совсем молодыми военными инструкторами, и Брукс стоял на своем с мальчишеской самоуверенностью. Он только проворчал в ответ: