Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб

В этот день я, кажется, впервые нарушил дисциплину: самовольно уехал из госпиталя на аэродром.

56. Впечатления одного дня

В конце мая 1944 года на нашем участке фронта снова разгорелись бои — и на земле и в воздухе. Немцы попытались нанести контрудар в районе севернее Ясс.

— Битому не спится, — говорили летчики, узнав об этом.

Моему «Лавочкину» предстояли серьезные испытания.

Немцы действовали большими группами, эшело-нированно по высоте. Ходить небольшими группами они боялись. Господство в воздухе было в наших руках.

В эти дни мы узнали, что на наш участок фронта прилетело соединение Покрышкина. Оно расположилось севернее нашего аэродрома.

Однажды группа самолетов под командованием Покрышкина, выполнив боевое задание, на обратном пути приземлилась у нас на аэродроме переждать грозу. К месту их приземления побежали наши летчики.

Я издали увидел Покрышкина. Мне понравилась его сильная фигура, быстрые, уверенные движения. Вспомнилось, как весной 1943 года, готовясь к своим первым боям, я внимательно следил за боевой деятельностью Покрышкина и его друзей — братьев Глинка, Речкалова, Гулаева.

Очень хотелось поговорить с замечательным летчиком, и я направился к его группе, вспоминая, как в Борисоглебске не решался подойти к Герою Советского Союза Макарову. Чувство неловкости удерживало меня и сейчас.

Пока я медлил, Покрышкин подал команду, его летчики быстро разошлись по самолетам и улетели.

В тот день на имя командира части пришло письмо от колхозника Конева. Оно растрогало меня.

Предстояли серьезные бои, и выполнить просьбу Конева командование не смогло.

На следующий день я повел группу самолетов на прикрытие войск. Над линией фронта мы встретили восемь истребителей противника. Они не приняли боя и ушли к Яссам.

Раздалась команда с земли:

— Ястребы, ястребы, будьте внимательны: сюда приближается большая группа бомбардировщиков противника!

Больше тридцати вражеских самолетов направлялись к линии фронта. К ним присоединились и восемь истребителей, уклонившихся от боя.

Я подал команду:

— Орлы, атакуем!

Мы сзади, сверху, всей группой врезались в строй бомбардировщиков Амелин зажег один «юнкере». Вражеские летчики в замешательстве начали бросать бомбы на свои же войска.

Нам мешали «мессершмитты». Пришлось вступить с ними в бой. Не выдержав нашего натиска, немцы повернули обратно.

К линии фронта приближалась вторая группа вражеских бомбардировщиков и истребителей. Я принял такое решение: частью наших сил связать боем истребители противника, а остальным — атаковать бомбардировщики.

Началась воздушная «карусель». Нам удалось расстроить боевой порядок «юнкерсов». Часть наших самолетов получила повреждения и вынуждена была уйти на свой аэродром. Противник, очевидно, по радио вызвал подмогу — истребителей. Смотрю и глазам не верю: кругом мелькают одни лишь кресты, а своих самолетов не вижу!

Невдалеке — маленькое облачко. Направляюсь к нему. Не успел как следует осмотреться — снова раздалась команда с земли:

— Ястребы, ястребы, приближается третья группа бомбардировщиков противника! Сбейте ведущего!

Высота три тысячи пятьсот метров. Еще раз внимательно всматриваюсь. Не так-то просто сбить ведущего!

Да, это настоящее крещение моего нового самолета. Приказ всегда выполняется немедленно, а сейчас тем более нельзя медлить. Передаю по радио:

— Понял вас. Иду в атаку.

Маскируясь маленьким облачком, иду навстречу противнику. Отчетливо вижу ведущего. Немцы, видимо, принимают меня за своего. Но не успел я открыть огонь, как мимо меня полетели десятки трасс. Бью ведущего в упор. Он нырнул под мой самолет и пошел вниз. Очевидно, сбил его. Меня окружили вражеские самолеты.

Обстановка напряженная, нет времени осмотреться. Знаю: если отверну, меня немедленно расстреляют с бомбардировщиков. Поэтому решил идти на встречных курсах. Нацелился, проскочил сквозь строй «юнкерсов» и развернулся на свою территорию. И тут на меня «навалились» три вражеских истребителя. Гибель почти неминуема. На какую-то долю секунды я растерялся. Стало тихо. Только рокот мотора подбадривал меня. «Нет, не дамся, вырвусь!» — приказываю себе и начинаю стремительно перекидывать свой послушный самолет из стороны в сторону.

Ведущий вражеской тройки яростно обстреливает меня, а двое сверху прикрывают его действия.

Теперь все зависит от моей силы и выносливости. Кто окажется выносливее — враг или я? Очевидно, силы немца были на исходе. Мне тоже приходилось нелегко. Но я еще мог продержаться.

Огненные трассы уже не долетают до меня. Выжимаю из самолета все, что он может дать. Вряд ли немцу удастся теперь сбить меня. Но неприятно, когда на «хвосте» у тебя «висит» враг.

Начинаю еще стремительнее бросать самолет из стороны в сторону. И вдруг немцы поворачивают назад. Они, видимо, растратили все боеприпасы. Наконец-то я один в воздухе!

Кричу по радио:

— Орлы, соберитесь! Нахожусь в районе сбора!

Не узнаю своего голоса — в горле так пересохло, что я уже не кричу, а хриплю. Волнуюсь за ребят. Горючего у меня в обрез, и я «впритирку» иду на посадку. Домой вернулись и все мои товарищи.

Этот бой был проверкой моей выносливости, физической закалки. Без них меня, вероятно, не спасли бы ни опыт, ни даже замечательные качества моей машины. И опять мне вспомнился первый боевой вылет, когда у меня болели все мускулы и особенно шея — так я вертел головой и столько делал лишних движений. Сейчас у меня ничего не болело. Чувствовалась лишь усталость. Вот что значит тренировка!

Когда самолет приземлился, я еще не знал, удалось ли мне выполнить приказ — сбить ведущего. Это меня сильно беспокоило.

Я быстро пошел на КП и еще издали увидел большой плакат: на нем крупными красными буквами была написана фамилия Евстигнеева, а пониже — моя. Прошел мимо, спеша доложить командиру о выполнении задания.

Кирилл Евстигнеев заканчивал свой доклад о результатах боя, проведенного под его руководством группой в восемь самолетов. Они вели бой с тридцатью восемью «Юнкерсами-87», предпринявшими налет на боевые порядки наших войск. Группа Евстигнеева рассеяла бомбардировщиков противника. Немцы вынуждены были сбросить бомбы на свои же войска.