Иван Кожедуб - Неизвестный Кожедуб

Конференция закончилась, но мы еще долго не расходимся, продолжаем оживленно беседовать. Вдруг со стороны КП раздается грохот. Все вскакивают. Оглядываюсь: упала маскировочная ветвистая ель.

— Это Зорька свалила маскировку! — кричат летчики. — Только бы медвежонок не разбился!.. Товарищ командир, разрешите посмотреть?

Чупиков разрешает. Я иду тоже: забавный, ласковый, озорной медвежонок стал и моей слабостью. Часовой — молодой боец — смущенно рапортует Чупикову:

— Товарищ командир! Я и не заметил, как медвежонок на дерево залез. Слышу — ветки трещат. Подбежал, а елка в сторону от меня качнулась и упала.

Летчики собрались вокруг КП. Из-под длинных косматых веток как ни в чем не бывало вылезла Зорька; она отряхивается и весело поглядывает на нас.

Вечером сижу на КП с командиром полка и его заместителем по политчасти майором Асеевым. Они знакомят меня с личными качествами однополчан.

— У нас за каждым летчиком закреплен самолет и у каждого летчика постоянный напарник, — рассказывает Асеев. — В парах большое единство. За время подготовки прекрасно слетались летчики, прибывшие к нам сравнительно недавно.

Герой Советского Союза Азаров и его ведомый летчик Громов летают вместе с сорок третьего года. Их работа построена на взаимном доверии. Азаров — дерзкий летчик, обладающий прекрасной техникой пилотирования. У него недостаточно острое зрение, поэтому ему не раз предлагали перевод в тыл, но он ни за что не соглашается покидать фронт. Поступают они так. Громов издали замечает противника и сообщает об этом Азарову: «Азарыч, я, Громов, вижу противника». Азаров спрашивает: «Где?» Громов его наводит. Тогда Азаров подает команду: «Вижу, иду в атаку». После этого Громов оттягивается назад, прикрывает хвост самолета Азарова, тот атакует противника и, как правило, сбивает с короткой дистанции.

Раз был такой случай: Азаров расстрелял фашистский самолет, но и сам столкнулся с ним. Пришлось Азарову выброситься с парашютом. Его стали преследовать четыре вражеских истребителя. Громов не ушел, прикрывая приземление Азарова. Внезапностью своих атак он нагнал такой страх на фашистов, что они перешли к обороне. Громов сбил один самолет. Энергично бросая свою машину из стороны в сторону, он один связал боем трех фашистов. Азаров тем временем благополучно приземлился на нейтральной полосе и, несмотря на огонь вражеских автоматчиков, добрался до расположения наших войск. Воины наземных частей с волнением следили за самолетом Громова и приземлением Азарова. Они встретили летчика ликованием. «Мессеры» покружились и улетели на запад. А Громов, прилетев додоой почти без бензина, с полчаса не мог произнести ни слова. Первое, что он сказал: «Азарыч жив! Такие всегда побеждают».

Мы заговорили о храбрости, о значении внезапной атаки, о выдержке летчика в бою. Вспоминали разные случаи из боевой практики. Чупиков верно подметил то, что хорошо знакомо мне самому: в первый вылет летчику кажется, что вокруг него много разрывов зенитных снарядов, кажется, что все вражеские зенитки стреляют именно в него. Но постепенно он привыкает к этому. Зенитных снарядов не меньше, но опыт растет, и никакой опасности они уже не представляют, потому что летчик искусно и спокойно делает противозенитный маневр.

Командир летает с 1941 года. Его не сбивали ни разу.

— Меня не сбивают, потому что я сам ищу врага, — говорит он. — Кто боится, тот наверняка погибнет. Я расскажу вам об одном очень характерном случае. Это было в 1943 году. Мы втроем летали вдоль линии фронта, прикрывая наземные войска. Я заметил четырнадцать «фоккеров». Сообщил ведомым. Один из них отвечает «У меня бензин на исходе». — «Не уходи! — кричу ему. — Надо дать бой врагу». А он мне свое: «Бензин на исходе, время вышло, ухожу». Я был возмущен, когда увидел, что он отвернул от нас и стал уходить. Но не успел он отойти, как «фокке-вульф» открыл огонь по хвосту его самолета и он свечой пошел к земле. Мы остались вдвоем. Бензин действительно был на исходе и время истекло, но я знал, что противник тоже долго не продержится. Значит, все зависит от того, кто дольше выдержит, кто расчетливее. Враг, очевидно, думает, что мы выполняем роль своеобразной приманки, и не атакует нас, кружит в стороне, выбирает момент Так проходит еще несколько минут. Вдруг немцы стали уходить: или бензин у них кончался, или на уловку пустились — не знаю. Кричу товарищу: «Атакуем!» Завязался бой. Машину кидаю так, что не вижу, где небо, где земля, и с ходу сбиваю самолет противника над его же территорией. Мой ведомый стал уходить, но, как только вышел на прямую, его сбили. Он потом восемь месяцев пролежал в госпитале, а я благополучно вернулся домой. Правда, обессиленный, взмокший, охрипший, но с победой! «Фоккеры» улетели восвояси, не сбросив ни одной бомбы на наши войска…

И еще об одном примере боевой выдержки рассказал нам командир полка:

— Летчик Шебеко повел однажды группу на боевое задание. Истребители пролетали над окруженной вражеской группировкой. У летчика Геращенко как раз в эту минуту отказал мотор. Он вынужден был произвести посадку. Сообщает об этом по радио Шебеко. Тот развернул машину и вместе с группой стал прикрывать посадку Геращенко до самой земли — отгонять немцев, пока Геращенко не добежал до окопов и не скрылся в них. Тогда только наша группа улетела. Геращенко нам потом рассказывал: «В окопах лежал плотный наст льда. Я заметил довольно большую трещину, заглянул — вижу, на дне вода, а между нею и ледяным настом свободное пространство. Я спрыгнул в воду и скрылся под ледяную крышу. Слышу, идут немцы. Они меня ищут, шагают прямо над моей головой, кричат, ругаются. Долго искали, но так я не нашли: им и в голову не пришло, что я сижу в ледяной воде». Так он просидел до темноты, а ночью вылез, дошел до деревни. Какая-то старушка дала ему одежду. Он несколько недель скрывался, наконец перешел линию фронта и вернулся в часть…

Да, крепкие летчики были в этом полку, испытанные и закаленные в боях.

Передо мной поставлена задача: вылетать на свободную «охоту». Внимательно присматриваюсь к товарищам, которые уже имели опыт в этой новой для меня области боевой деятельности. Когда я выполнял задания по прикрытию наземных войск, мне не приходилось долго искать врага, он сам направлялся к полю боя, применяя различные уловки, и мы своей группой должны были его уничтожать, охранять от него наши наземные войска, переправы. «Охотникам» же отводился район «охоты», где производился свободный поиск воздушного противника. «Охотник» должен был знать не только воздушную обстановку, но и действия наземных войск. Тогда он легче и быстрее находил врага, как бы определяя замысел врага в зависимости от обстановки на земле. «Охотники» вели поиск не только воздушного противника — они уходили далеко в тыл врага, за десятки километров от линии фронта, и «охотились» за вражескими автомашинами, эшелонами, уничтожали живую силу и технику противника.