Ярослав Тинченко - Белая гвардия Михаила Булгакова

— В ту же минуту на нелегальное положение и буду сидеть, пока этого проходимца не вышибут из города".

Как нам представляется, Николай, только не Турбин, а Булгаков, действительно отнес за старшего брата соответствующую регистрационную карточку в Главное военно-санитарное управление. Что из этого вышло? Об этом можно судить по одному из самых больших в жизни испугов Михаила Булгакова, описавшего его в четырех произведениях.

В конце января 1919 года все самые надежные части киевского гарнизона — подразделения 1-й Сечевой дивизии, были брошены на фронт против фасных. Но эти части вводились в бой хаотично, и сражение под Броварами украинскими войсками было проиграно. Уже 30 января с фронта началось повальное бегство, и 1 февраля толпы дезертиров появились в предместьях Киева. В самом городе оставались мизерные части — распропагандированный большевиками 2- й Сечевой полк человек в 600, а также еще не закончившие формирования 3- й Сечевой и 1 — й Синежупанный полки (в первом около 500, а во втором — более 600 бойцов). 3-й Сечевой полк был отправлен на охрану улиц города и поимку лиц, уклоняющихся от призыва, а 1-й Синежупанный 1-го февраля был выдвинут на Левый берег Днепра, в Никольскую Слободку, с категорическим приказом останавливать, разоружать, а при надобности — и расстреливать, всех тех, кто беспорядочно бежал с фронта, пытался проникнуть в город или же казался просто подозрительным.

С раннего утра 2-го февраля патрули 3-го Сечевого полка стали ходить по квартирам военнообязанных. Брали в первую очередь офицеров, медиков, военных чиновников. Естественно, что подобная участь должна была постигнуть и Михаила Булгакова. К тем из военнообязанных, которые оказывали сопротивление, применялась сила. Были случаи расстрелов. Так, по некоторым данным, в ночь со 2-го на 3-е февраля в Киеве было расстреляно по подозрению в большевизме 16 бывших матросов. По сообщениям коммунистической прессы, всего за эти дни поплатились своей жизнью около 100 человек. В основном это были паникеры, провокаторы, дезертиры, а также случайные прохожие. Время было военное, и без расстрелов ни одна власть не обходилась.

Естественно, об этом великолепно знал и Михаил Афанасьевич Булгаков. События, которые пришлось пережить будущему писателю в февральские дни 1919 года, впоследствии нашли отображение в романе "Белая гвардия" и образе Алексея Турбина, в рассказе "Я убил" и докторе Яшвине, в романе "Алый мах" и "будущем приват-доценте" Бакалейникове. То, что и Яшвин, и Бакалейников, и Турбин на самом деле является одной фигурой, думаем, не вызывает никаких сомнений. И фигура эта — Михаил Афанасьевич Булгаков.

Как видно из романа "Белая гвардия", доктор Турбин проигнорировал извещение Главного военно-санитарного управления УНР. Что из этого вышло? 2-го февраля 1919 года к Турбиным нагрянули нежданные гости.

"Двое вооруженных в сером толклись в передней, не спуская глаз с доктора Турбина… Турбин, щурясь и стараясь не волноваться в присутствии хлопцев, глядел в бумагу. В ней по-украински было написано:

С одержанием сего пропонується вам негайно…

Одним словом: явиться в 1-й полк синей дивизии в распоряжение командира полка для назначения на должность врача. А за неявку на мобилизацию согласно объявления третьего дня, подлежите военному суду….

Турбин еще раз перечел подпись — "Начальник Санитарного Управления лекарь Курицький". Именно так повествует один из первых вариантов 20-й главы о том, как Алексей Турбин попал в украинскую армию.

Более живо и захватывающе этот эпизод описан в рассказе "Я убил" доктором Яшвиным: "И тотчас, кашляя, шагнули в переднюю две фигуры с коротенькими кавалерийскими карабинами за плечами.

Один был в шпорах, другой без шпор, оба в папахах с синими шлыками, лихо свешивающимися на щеки.

У меня сердце стукнуло.

— Вы ликарь Яшвин? — спросил первый кавалерист.

— Да, я, — ответил я глухо.

— С нами поедете, — сказал первый.

— Что это значит? — спросил я, несколько оправившись.

— Саботаж, вот що, — ответил громыхающий шпорами и поглядел на меня весело и лукаво, — ликаря не хочуг мобилизоваться, за що и будут отвечать по закону.

Угасла передняя, щелкнула дверь, лестница… улица…

— Куда же вы меня ведете? — спросил я и в кармане брюк тронул нежно прохладную рубчатую ручку.

— В первый конный полк, — ответил тот, со шпорами.

— Зачем?

— Як зачем? — удивился второй. — Назначаетесь к нам ликарем".

Этот эпизод, встречающийся в различных произведениях писателя несколько раз, дает нам основание считать, что именно при таких обстоятельствах Михаил Афанасьевич попал в украинскую армию. Первая супруга Булгакова Татьяна Лаппа оставила свидетельства о службе писателя в войсках Директории, у синежупанников, чем подтвердила историчность и автобиографичность литературных текстов.

Итак, Михаил Булгаков очутился в армии Украинской Народной Респуб- пики. В какую именно часть он попал? В раннем варианте 20-й главы "Белой гвардии" и романе "Алый мах" речь идет о "1 — м полку Синей дивизии" (он же — 1-й Синежупанный полк), а в рассказе "Я убил" — о 1-м конном полку. Мы убеждены в том, что писатель был мобилизован именно в 1-й Синежупанный полк. Почему?

Во-первых, потому что в то время в Киеве не было ни одной украинской конной части.

Во-вторых, единственным полком, охранявшим от дезертиров Цепной мост (куда попали и Турбин, и Яшвин, и Бакалейников) был 1-й Синежупанный.

В-третьих, в начале 1919 года только одна часть армии УНР имела шлыки синего цвета -1 — й Синежупанный полк. Именно о таких шлыках рассказывает доктор Яшвин.

В-четвертых, командир 1-го Синежупанного полка имел фамилию, очень похожую на Мащенко (в "Белой гвардии" и "Алом махе") и Лещенко (в рассказе "Я убил"). Его фамилия была Пащенко. Остальные же командиры украинских частей имели фамилии, очень далекие от выше приведенных.

В-пятых, во всех произведениях Булгаковым были описаны униформа, быт и нравы синежупанников.

Таким образом, Михаил Булгаков попал в 1-й Синежупанный полк 1-й Синежупанной (Синей) дивизии. Эту воинскую часть писатель помнил давно, поскольку существовала она еще при Центральной Раде, и весной 1918 года находилась в Киеве.

Чтобы понять настроения, царившие в среде синежупанников, стоит обратиться к истории их создания. С началом Первой мировой войны в Австро- Венгрии галицкой интеллигенцией и политическими эмигрантами с Надднепрянщины был создан Союз Освобождения Украины, ставивший своей целью отторжение от Российской империи Восточной Украины, и создание под протекцией австро-венгерской монархии единого коронного Украинского края. Осуществить эти планы Союз намеревался не только с помощью австрийских и немецких штыков. Планировалось создать и чисто украинские национальные соединения. Первая национальная часть, полк Украинских Сечевых Стрельцов, сформированная в составе австро-венгерской армии из галицких украинцев, уже в 1914-м году выступила на фронт. Но галицкие части, созданные из австро- венгерских поданных это одно, а надцнепрянские формирования, из бывших подданных Российской империи, в составе армий Четвертого союза — это совершенно другое. Естественно, что подобные формирования были нужны Союзу. Из кого же их создавать? Ответ был найден быстро — из пленных- украинцев российской армии.