Борис Садовской - Морозные узоры: Стихотворения и письма

Так Грозный царь молился страстно,
Роняя слезы на песок.
А между тем каймою ясной
Уж озаряется восток.
Вот ветерок прошел, играя,
Чуть тронул сонные листы
И полетел, перебегая,
От пруда в сад, с кустов в кусты.
Листы черемухи цветущей
Царя порой, лаская, бьют.
Лепечет ключ, в саду бегущий.
А соловьи поют, поют.
Певцы весны, сильнее пойте,
Пока не занялась заря,
И нежной песней успокойте
Тревогу Грозного царя.

Звенят серебряные шпоры,
Блестит драгунский эполет.
Красавиц радостные взоры
Тебя приветствуют, корнет.
Люблю следить, как ты по балам
Мазурку пляшешь свысока,
Как пенным тешится бокалом
Твоя небрежная рука.

Увы, тяжеловесной шашки
Мне не дается рукоять,
Хотя в малиновой фуражке
И я бы мог пощеголять.
Но чужд я воинским законам,
И не судило счастье мне
Перед шумящим эскадроном
С тобою мчаться на коне.

В долгие летние дни,
В долгие зимние ночи –
В утреннем шуме, в таинственных снах полуночи
Думы одни:
Всё о тебе, что томишься мечтой одинокой,
Жизнь познавая душою глубокой.

Знаешь, бывают болота, глухие, цветущие, пестрые.
Трав и цветов на них косы не трогают острые,
Птички играя, поют.
Но берегись! Пучиною звать эти травы болотные:
Змеи одни подколодные
Эти цветы стерегут…

Так же и сердце в груди расцветает порою,
Полное счастьем любви, упоенное жизнью иною.
Но – ненавистные змеи гнездятся и в нем…
Так же и в сердце твоем
Эти же змеи родятся, и их ядовитое жало
Много и часто смятенную грудь обжигало.

Жизнь — роковая загадка для всех.
Счастие с горем, восторги с отравою,
Пышная роза с змеею лукавою –
Слезы и смех…
Только один лишь бальзам есть для сердца, истекшего кровью
Он называется нами любовью.

Это – любовь!
Это — божественный луч, озаряющий душу печальную,
Миру дающую жизнь идеальную,
Это – подавленный дух, возродившийся вновь,
Это — земной отголосок небесного,
Дух, уносящий в пределы чудесного.

Лист золотой за листом тихо падает, словно вздыхая,
В воздухе бодрая свежесть царит, аромат разливая.
Белая теплая мгла над землею простерлась любовно…
Словно

Кончилось прошлое всё, словно новую жизнь я встречаю…
Листья, как думы, кружатся – и лето я вновь вспоминаю,
Будто вчера оно было – роскошное, полное света,
Лето!

Помню – деревья дремали под пышным зеленым убором.
Мы на скамейке сидели с тобой. Очарованным взором
Мы говорили без слов и любить были вечно готовы…
Снова

Лист золотой за листом упадает на влажную землю.
Робкому шелесту их я с какою-то радостью внемлю.
Шепчут они: о, певец, – пусть душа твоя грусть позабудет.
Будет

Снова веселое лето, вернется любовь чередою…
Жизнь, непонятная жизнь, я безмолвно стою пред тобою,
Пью я дыханье твое, весь охвачен внезапною страстью…
Счастье…

По ночам, когда высоко
Млеет сонная луна,
Отдыхаю одиноко,
Забываюсь у окна.

Ночи тайные ступени,
Ясный лепет тишины.
Полувздохи, полутени,
Полусказки, полусны.

Время длится и трепещет,
Как дрожащая струна.
В синем небе томно блещет,
Улыбается луна.

И блаженная отрада
Расцветает в тишине.
Счастья нет, любви не надо,
Помоги моей весне.

Ты речью пылкою, порывисто-живой
Миришь земной разлад с гармонией небесной.
Преображенный мир открыт перед тобой
Неисчерпаемой и вечно юной бездной.

Упорной прихотью кристального резца
В запутанных словах несвязных разговоров
Переплетается раздумье мудреца
Тоской пророческой неразрешенных споров.

Ты вдохновенный страж святого рубежа,
Таинственной зари передрассветный гений.
Как жадно рвешься ты, волнуясь и дрожа,
Нам поверять мечты грядущих поколений.

Всё ты на звезды глядишь, о звезда моя: если бы был я
Небом, я множеством глаз вечно б глядел на тебя.

Светлая тайна под древнею сению
В кротком величии облака темного.
Внемли, Пречистая Дева, молению,
Пламенной скорби скитальца бездомного.

В жарких слезах я припал у подножия
Трона земного Небесной Царицы.
Дева Мария, Избранница Божия,
Душу мою изведи из темницы.

Вдоль по асфальтовой дороге
Меня несет велосипед.
В немом движенье руки, ноги.
Над Волгой зыблется рассвет.

Колеса мчатся с нежным свистом,
Как будто крылья подо мной.
На небе темно-серебристом
Заря встречается с луной.

Вот на мгновенье, обескрылен,
Стою усталый у скамьи.
Внизу в садах хохочет филин
И плачут томно соловьи.

Гляжу, не отрывая взора,
На даль и сумрак берегов,
Где, как платки, блестят озера
На синем бархате лугов.

Вдоль величавого откоса,
Согнувшись, мчусь лицом к луне,
Как исполинский знак вопроса
В передрассветной тишине.

Гирлянды облаков обагрены закатом,
Пустынность и тоска в пространствах голубых.
Безмолвно созерцаю их,
Сам мировой тоски бессмертный атом.
Ау! – звучит с полей прощальным ароматом.
Непостижимый сон проходит наяву.
Ау!

Девичий голосок зовет из перелеска…
Бросаюсь вниз лицом в росистую траву.
Чу – дальний рог поет томительно и резко:
Ау!

Тебя, сестру мою, я в этот миг зову,
В багровый грозный час сожженного заката,
Когда душа тоской и пламенем объята, –
Ау!

Стемнело. День, что зноем парил,
Росой упал на берега.
И соловей в кустах ударил,
Рассыпав дробью жемчуга.

Луна одежды голубые
Прижала к ясному челу.
Без сожаленья, без мольбы я
Вперяю взор в ночную мглу.

Что хаос тьмы, что ночи бездны,
Когда душа, как сон, пуста!
Угас, бледнея, призрак звездный,
Увяли чистые уста.