Куртис Кейт - Антуан де Сент-Экзюпери. Небесная птица с земной судьбой

Сантос Дюмон исчез с экрана, они вышли на дневной свет, где Сент-Экзюпери был представлен Чарльзу Сирано-Лаутону. Прежде чем он смог справиться с внезапным неприятием такого героического носа, Корда обрушил на них новую неожиданность:

– Вы знакомы с Уэллсом?

Через минуту они обменивались рукопожатиями с автором «Мира будущего», который Корда также пытался превратить в фильм. Со своими красными от виски щеками Герберт Уэллс напомнил, по крайней мере Жансону, удивительного извозчика, только что пришедшего из «Пиквик газет». Уэллс был полон историй, имеющих тенденцию грубовато прерываться каждый раз, когда длинноногая девица оказывалась поблизости.

– Гм… Вы видели такое? – Свет его глаз был почти так же привлекателен, как у Грушо Маркса.

Немного позже Жансон внезапно вычленил в толпе знакомое лицо.

– Смотри, кто идет, – обратился он к Сент-Эксу. – Будь я проклят, если это не наш друг Фернан Лежер! Эй, что, черт возьми, вы делаете здесь?

– А как вы думаете? – ответил Лежер. – Предметы обихода и костюмы для «Мира будущего». Реальный мозг – бастер. Только подумайте, украшаю людей, которые еще не существуют! Вы где остановились?

– В «Савое».

– Прекрасно. Отсюда мы доберемся вместе.

Лежеру дали студию, где он тратил свое время, которое, надо признать, он хотел тратить, прикрывая манекены целлофаном, проводами и каучуком. Его гардероб начиная со дня его прибытия в Англию, все расходы на который оплачивались «Лондон филмс», заметно увеличился, и было забавно видеть его крупную фигуру пролетария, ныне нежно укутанную самым прекрасным гаррисовским твидом и развалившуюся всякий раз, когда его душа уставала (а делала она это часто), в блестящем на солнце лимузине с шофером. Он объезжал своих клиентов в лондонском регионе, тех, кто помогал ему в проекте. Нормандец был рожден для дела, таков был Лежер!

Во время пребывания в Лондоне Фернан Лежер брал друзей-французов на несколько прогулок в пабы и мюзик-холлы Ист-Энда, но однажды вечером Сент-Экс и Жансон зашли туда вдвоем, чтобы скоротать еще один вечерок. Они были на пределе своего остроумия.

– А не заглянуть ли нам в клуб и промочить горло? – предложил Жансон.

– Но мы не члены клуба, – возразил Сент-Экс.

– Это не имеет значения. Нам надо только войти, расписаться в книге-регистре, всучить по фунту – и мы внутри…

– Что? И так в любом старом клубе?

– Нет, конечно нет… Но во второразрядных клубах так.

Через несколько минут они вошли в подобное заведение и немедленно пожалели об этом. Несколько потрепанных стульев и столов, скамья, протянувшаяся вдоль стены, вытертый пол танцплощадки, на котором три примерзшие друг к другу пары поворачивались под давлением провинциального духового оркестра… Это, скорее всего, напоминало Люнвиль или какой-нибудь другой французский гарнизонный город. Но было слишком поздно, они уже заплатили свой фунт, и им ничего не оставалось, как топить свое разочарование в кружке-другой прохладного пива.

Друзья печально уставились друг на друга поверх пинт пива, когда одна из девушек, до этого пристально разглядывавшая их, внезапно бросила своего партнера и присела к их столу.

– Тонио! – обратилась она по-французски. – Вы не узнаете меня?

– Полетт! – воскликнул Антуан.

Много лет тому назад он встретил ее в каком-то ночном клубе Дакара. Внезапно воздух наполнился именами и воспоминаниями.

– А Пьеро, невысокого роста? Свистел, подобно черному дрозду?

– Умер, сгорел заживо.

– Да?.. Но свистел он так красиво! А… Как звали того высокого парня, который имел обыкновение жевать сигары и так был похож на волка?

– Ему оторвало руку.

– А Марсель, у него еще была привычка совать фотографии своих детей, чтобы мы их увидели?

– Он живет в Миди.

– А Фрэнсис?.. А…

Она сидела с ними, а вопросы продолжали сыпаться потоком, выдавая волнение. Его лицо внезапно оживилось, Сент-Экзюпери был счастлив, что заглянул в этот кабак. Какая превосходная идея! Но это было не столь приятно владельцу, который чувствовал, что эта специфическая идиллия противоестественно затягивается.

– Пора, душечка, – сказал он, кивая девочке. – Настало время тебе позаботиться о других посетителях, а не терять время…

«Он точно определил, – как позже отмечал Жансон, – что нам она не интересна».

– Чего ты ждешь? – закричал владелец, поскольку девушка оставалась с друзьями. Это было слишком для Сент-Экса, «миролюбивого, обаятельного Сент-Экса».

Он встал из-за стола, мертвенно-бледный, и схватил владельца за галстук.

– Вам следует принести извинения этой леди…

– Чего?

– Да, принести извинения… Прямо сейчас! – Он вновь встряхнул его. – Разве вы не понимаете, что эта леди – друг моих друзей?

«Потом они слегка попинали друг друга, – припоминал Жансон. – Непродолжительный обмен ударами… Опрокинули стол… Как в третьесортном боевике. Но владелец принес извинения. Так что все кончилось хорошо. Мы оказались, отступая, на улице, более или менее без повреждений. Между двумя и тремя часами утра. Таков был Сент-Экс, рубаха-парень, который не мог допустить проявления неуважения к тому, кто был другом его друзей».

Однажды Корда вызвал их и впал в длинную лекцию по истории кино. «Мы позволили ему говорить, – вспоминал Жансон, – не прерывая и надеясь, что он не попросит задавать ему вопросы. Поскольку с самого начала нашего пребывания в Лондоне все блестящие идеи, возникшие у нас еще в Париже, испарились. Мы не могли что-либо припомнить и были неспособны воссоздать что-нибудь. Было ощущение, словно наши извилины головного мозга внезапно выпрямились».

– А теперь, – продолжал Корда, более чем когда-либо начавший походить на великого мастера, – у меня для вас хорошие новости. Я нашел вам красивый дом в пригороде. Обширные угодья. Поле для гольфа. Шофер, прислуга в вашем распоряжении. Вам будет там намного удобнее работать, чем в «Савое».

– Нет, – произнес Сент-Экзюпери спокойно. – Если вы не возражаете, мы лучше возвратимся в Париж.

– Как?.. Почему?

– Потому что, – ответил Антуан, – здесь, в Англии, это даже странно, мы не можем родить никаких идей. Среда не располагает. Шекспир все высосал.

Корда старался удержать их, но, в конце концов, был вынужден согласиться на их отъезд.

На следующий день Жансон и его друг Сент-Экс вернулись самолетом в Париж. В Бурже их остановил таможенный инспектор, неодобрительно косившийся на гигантские – не королевского размера, но императорского точно – спички, которые они купили с другой стороны Ла-Манша.

– Я не могу впустить вас с этими товарами, – объявил он.

– Мы заплатим пошлину.

– Нет, эти специфические изделия не охвачены нашим списком.