Джон Скотт - За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали

Несколько лет спустя шахта и плавильный завод в Белорецке были проданы и после каких-то сомнительных сделок перешли в руки и стали собственностью Вогау (Фогау? — Перев.) и компании — металлургической корпорации, большая часть акционерного капитала которой принадлежала французам и бельгийцам. Добыча руды встала на более деловую основу. Ежегодно добывали и отправляли двести тонн руды. Затраты на производство и транспортировку составляли три-четыре копейки за пуд, или, иначе говоря, что-то около двух рублей за тонну.

На протяжении полутора веков богатые запасы полезных ископаемых и руд Уральских гор «разрабатывались» молодым промышленным капитализмом. К 1913 году работы были рационализированы и выпуск продукции увеличился до пятидесяти тысяч тонн руды в год. (Такое количество сейчас производится за два дня.) Крепостных больше уже не использовали в качестве рабочей силы. Вместо них нанимали людей из местного населения — башкир и киргизов, а также русских — на временную работу, выплачивая им всем жалованье.

Хотя работы были организованы лучше, чем прежде, и было установлено кое-какое оборудование, все же основные процессы оставались такими же, как в восемнадцатом веке. Перевозили руду на санках и лошадях. Люди и животные были единственными рабочими мощностями. Не было ни железных дорог, ни электричества, никакого современного оборудования. Работы велись варварским способом: руду выкапывали, снимая поверхностный слой земли; ничего не предпринималось, чтобы усовершенствовать шахту и создать более благоприятные условия для будущих разработок и извлечения руды. При этом верхний слой земли отбрасывали и сваливали в кучу где-нибудь поблизости, а потом эту кучу снова приходилось перебрасывать, когда надо было расширить углубление в земле, откуда вынимали руду.

До войны [29] Имеется в виду первая мировая война 1914 года. — Примеч. переводчика. обитатели деревни Магнитной и значительная часть рабочих-рудокопов были башкиры и киргизы. Это были азиатские народности, которые много унаследовали в историческом и культурном отношении от турок, монгол, татар и русских. Языки киргизов и башкир были похожи и родственны турецкому языку.

Киргизия находится в тысяче пятистах милях к юго-востоку от Магнитной. Это дикая гористая местность со множеством озер и несколькими ледниками. Перед войной сельское хозяйство здесь было почти не развито. Огромные массы киргизов-полукочевников обеспечивали свое существование, занимаясь скотоводством, выращивая отары овец и стада другого скота. Они подвергались двойной эксплуатации — и со стороны местных киргизских баев, и со стороны русских колонистов и сборщиков налогов. Их культурный уровень был очень низким. У киргизов не было письменности. Девяносто пять процентов населения было неграмотно. Не было ни врачей, ни школ, ни культурных заведений.

В начале восемнадцатого века Киргизия была опустошена непонятной кровавой смутой, и часть киргизских скотоводов из многих районов переселилась в другие части страны. Некоторые из них ушли в северном направлении и смешались с башкирами, татарами и казахами, жившими к северу и северо-западу от Киргизии. Таким образом, та часть Южного Урала, где находилась деревня Магнитная, была населена людьми, в жилах которых текла кровь их киргизских предков [30] См. Приложение (1). — Примеч. автора. .

Вот так и случилось, что в деревне Магнитной жили киргизские и башкирские скотоводы, еще только начинавшие возделывать землю, неграмотные, некультурные, дикие и по традиции сопротивлявшиеся внешним влияниям.

В самом начале, когда рудокопы впервые появились на склонах горы, обращенных в сторону Урал-реки, жители деревни возмущались и негодовали. Позже многие из них нанимались на работу по перевозке железной руды в Белорецк и таким образом превратились в пролетариев, наемных рабочих еще не существующего капитализма, в то время, как их культура оставалась на уровне между варварством и цивилизацией. Они выполняли свою работу, получали свою зарплату и узнали, что могут на эти деньги покупать водку, ситец и табак. Они почувствовали вкус ко всем этим вещам и уже никогда больше не возвращались к своим стадам. Они становились шоферами, шахтерами, черно- и разнорабочими и оставались ими до окончания строительства Магнитогорска, после чего многие из них овладели различными специальностями и стали квалифицированными рабочими и техниками.

Эти выходцы из племени всегда хорошо помнили, к какой национальности они принадлежат. Они учили своих детей только киргизскому и башкирскому языкам и старались овладеть русским лишь настолько, насколько это было необходимо им для работы. Даже теперь дети ходят преимущественно в те школы, где преподавание ведется в основном на их собственных языках (для которых большевики разработали алфавиты). Во многих случаях люди сохраняют свою национальную одежду. В массе они продолжают оставаться неассимилированным элементом в огромной агломерации русских, украинцев, евреев, латышей, финнов, немцев и людей всех остальных национальностей, пришедших строить Магнитогорск.

Революция 1917 года не оказала немедленного воздействия на шахтеров и скотоводов, живших в районе Магнитной. Они продолжали, как обычно, заниматься своим делом, хотя стало труднее покупать вещи и нарушилась работа транспорта.

Затем началась гражданская война. Пришли русские шахтеры с винтовками за плечами и стали вести непонятные беседы о Советской власти, об экспроприации капиталистов и захвате земли крестьянами.

Некоторые более молодые жители деревни покинули родные места и присоединились к красным партизанам. Другие вступили в белую армию генерала Колчака, пришедшую на Урал из Сибири. Однако в окрестностях Магнитной было немного военных действий. Обе стороны предпочитали сражаться там, где был лес, который можно было пустить на растопку, и было побольше еды.

Наконец, колчаковская армия, получившая подкрепление от чехов, японцев и других стран, перешла в наступление, захватила, территорию, простирающуюся на восток до самой Волги, и присоединила ее к своей сибирской империи. Обитателям деревни пришлось столкнуться с еще невиданными ограничениями, притеснениями и лишениями. Их имущество было конфисковано, их мужчин забрали в белую армию, а их скот был съеден солдатами многонациональной армии, стремящейся уничтожить большевиков и восстановить феодально-капиталистический строй в России.

Военные действия продолжались с одинаковой ожесточенностью по обеим сторонам колчаковской линии. Добыча железной руды полностью прекратилась. Население стало еще беднее, чем раньше. Никто не знал, какие исторические ценности поставлены на карту. Все они знали, что Колчак является представителем помещиков и капиталистов, а Красная Армия отдает землю крестьянам, а шахты и фабрики — рабочим, что она прогоняет ненавистных сборщиков податей и налогов, лишает белых офицеров званий или расстреливает их.