Джон Скотт - За Уралом. Американский рабочий в русском городе стали

Мечтая стать актрисой, пятнадцатилетняя Шура уехала из родного дома в поисках счастья. Босая и частенько голодная, дочь безземельного крестьянина думала о театре, о блеске и славе великих звезд, которые добились многого, поднявшись из нищеты. Однако очень скоро Шура истратила те несколько копеек, которые у нее были, и ей грозила голодная смерть.

Что ей было делать? Вернуться домой? Никогда! Там и так не хватало хлеба, чтобы накормить досыта ее малолетних братьев и сестер; да и кроме того она же хотела стать актрисой, мечтала об автомобилях, огнях, красивой одежде, а в деревне были только лохмотья, грязь и куча дров, которые надо было колоть для местного кулака за двадцать копеек в день. Нет, она ни за что не вернется обратно. Преодолевая неимоверные трудности, она продолжала идти к Москве.

Чтобы не умереть с голоду, Шура стала воровкой, а потом и настоящей разбойницей: она была членом шайки, действовавшей в лагерях строителей, поездах, на рынках и базарах. Это происходило в 1928 году.

В начале 1932 года Шура появилась в Магнитогорске вместе с четырьмя другими членами банды — тремя мужчинами и одной женщиной. Хорошо одетые, с деньгами в карманах, они приехали не работать, а жить воровством и спекуляцией. Шуре было девятнадцать лет, она была очень хорошенькой, за подкладкой своего пальто носила десятидюймовый кинжал с резной ручкой. Но в глубине души она все еще лелеяла мечту о том, чтобы стать актрисой. Первое дело, в котором принимала Шура участие, было ограбление квартиры одного из главных инженеров строительства, однако она было чуть все не испортила, начав долгий разговор с инженером о ленинградском театре, когда ей надо было поговорить с ним только минут пять — до тех пор, пока ее дружки не выйдут из квартиры. Но это была только первая из многих трудных сцен, которые иллюстрировали ее сложные, противоречивые взаимоотношения с товарищами по шайке.

В марте 1932 года был создан Магнитогорский театр рабочей молодежи — ТРАМ. Шура объявила, что она уходит из шайки и собирается поступить в театр, после чего главарь стал угрожать, что он ее убьет. Тем не менее она ушла.

Шура обнаружила, что все гораздо проще и легче, чем она ожидала. Продемонстрировав свой несомненный талант, она заняла свое место среди молодых рабочих, освобожденных от работы и ставших профессиональными актерами. Шура жила в дортуаре театра, занималась дикцией, грамматикой и учила роли из некоторых пьес.

Но связи с уголовным миром не так-то легко порвать. Были и угрозы и короткая схватка однажды ночью, когда Шура получила удар ножом по руке. С помощью одного молодого актера театра ей удалось связать вора и отвести в милицию.

Три месяца спустя арестовали всю шайку, и Шура выступала на суде в качестве свидетельницы. Когда те четверо, с которыми она пришла в Магнитогорск, получили сроки от двух до пяти лет, Шура почувствовала, что сбросила с себя бремя четырех лет бандитской жизни, в которую поневоле была втянута. Теперь можно было с головой уйти в свою работу в театре.

Я беседовал с Шурой несколько раз и обнаружил, что она не только хороша собой и полна энтузиазма, но также и чрезвычайно умна. Это была длинноногая блондинка, широкоскулая, с красивым ртом и волевым подбородком. Она пылала страстью к театру вообще и к ТРАМу в частности.

В те дни, когда Театр рабочей молодежи завоевывал Известность среди рабочих Магнитогорска, он ставил агитационные скетчи о трудовой дисциплине, чистоте в бараках и выполнении плана. Поскольку у труппы не было своего настоящего театра, то многие спектакли ставились на заводах, в красных уголках (маленькая комната в бараках или жилых домах), в клубах, а когда погода позволяла, то и на улице в стиле французских групп «Синяя Блуза» (синеблузников). Театр тесно сотрудничал с комсомолом, членами которого были большинство актеров.

Так как труппа существовала совсем недолго и основная ее часть были вчерашние рабочие, то связь с комбинатом продолжалась. Театр, узнавая о конфликтных ситуациях, возникавших между рабочими и различными организациями, драматизировал их и с помощью таких спектаклей заставлял администраторов-бюрократов лучше работать. Например, благодаря театру и стихам одного из актеров — Толкачева — конфликт между рабочими доменных печей и Нарпитом (трестом столовых) получил такую широкую огласку, что пришлось сменить все руководство Нарпита, и холодные обеды, так надоевшие доменщикам, ушли в прошлое.

В то же самое время театр начал ставить серьезные пьесы: «Улица Радости», «Девушка нашей страны», «Армия мира» и другие. Однако работе театра сильно мешало отсутствие подходящего помещения и компетентного режиссера.

В марте 1934 года Шуру и еще шесть молодых актеров послали в Москву, где они очень хорошо зарекомендовали себя, приняв участие во Всесоюзном театральном конкурсе, а затем у них была встреча с Серго Орджоникидзе, комиссаром тяжелой промышленности, который решал все важные вопросы, связанные с Магнитогорском. Серго радушно приветствовал молодых артистов. «Я чувствую Магнитогорск вот здесь», — сказал он, указывая одновременно на сердце и на шею. А в конце беседы прибавил: «Передайте Завенягину, что я даю ТРАМу тридцать тысяч рублей и грузовик и предлагаю, чтобы и он дал столько же».

Возвратившись домой, актеры узнали, что администрация Магнитогорска уже сделала им подарок. Этот подарок заключался в обещании предоставить театру здание, что сильно подняло дух всей труппы. А через несколько месяцев московский Малый театр установил шефство над магнитогорским ТРАМом и прислал ему способного режиссера, а также всевозможные декорации и реквизит.

К концу 1935 года Театр рабочей молодежи уже ставил пьесы Островского и Горького.

В 1936 году, после завершения строительства нового клуба металлургов, к ТРАМу перешел по наследству Дом инженеров и техников, в театре которого была большая вращающаяся сцена, а зрительный зал вмещал тысячу пятьсот зрителей. В то же самое время в Магнитогорске был создан Художественный театр, его организаторами были профессионалы, присланные из Москвы и других крупных центров. Эти два театра вступили в соревнование друг с другом.

Только что организованному Художественному театру повезло в том смысле, что в состав его труппы входили актеры, имеющие большой сценический опыт, и у него было более компетентное техническое руководство, зато ТРАМ был охвачен не знающим границ энтузиазмом молодых мужчин и женщин (таких, как Шура Калгородова), искавших свое место в искусстве, о котором они годами мечтали; и еще одно бесспорное преимущество было у ТРАМа — его прочные связи с жизнью Магнитогорска.

Более популярным, чем театр, заведением был цирк, представления которого для большинства рабочих сих крестьянским и кочевым прошлым казались интереснее, чем «Макбет» или «Враги». Обычно было совершенно невозможно достать билеты в цирк, приходилось это делать заранее. Цирковые представления напоминали третьесортные шоу в духе Барнума и Бейли. Время от времени делались попытки увязать номера программы со строительством социализма в одной стране или с выполнением плана на комбинате, что выглядело весьма нелепо и смехотворно.