Иосиф Лаврецкий - САЛЬВАДОР АЛЬЕНДЕ

— Какая книга оказала самое большое влияние на Вашу жизнь?

— Азбука.

— Перечислите Ваши личные желания по степени значимости.

— Мои желания носят столь «личный» характер, что для их удовлетворения следовало бы удовлетворить миллионы чилийцев, которые установят степень их значимости.

— Как Вы объяснили бы своему внуку, что такое бог?

— Я ему сказал бы, что бог не похож ни на какого реального персонажа.

Альенде давал интервью, выступал, делал заявления, как будто его вступление на президентский пост уже было обеспечено. Ему, однако, предстояло еще пережить тревожные, полные драматизма и неожиданных поворотов 60 дней, отделявших его от 3 ноября 1970 года — официальной даты вступления в президентскую должность. К тому же на выборах 4 сентября Альенде получил лишь 36,3 процента голосов избирателей, Алессандри — 34,9, Томич — 27,8 процента. Таким образом, ни один из кандидатов в президенты не набрал абсолютного большинства голосов, и вопрос о выборе президента из числа двух первых кандидатов должен был решать конгресс.

Все эти 60 дней власть находилась в руках его противников, в руках Фрея. Все эти 60 дней его враги будут судить, рядить, комбинировать, конспирировать, лихорадочно искать любые зацепки, крючки, предлоги, лазейки, уцепившись за которые можно будет преградить ему путь в «Ла-Монеду», аннулировать результаты выборов, лишить его власти.

В этой кампании шантажа, заговоров, террора, интриг и угроз участвовали не только все внутренние реакционные силы, включая правых демохристиан во главе с Фреем, но и иностранные монополии с интересами в Чили и американская «святая троица» — Пентагон, госдепартамент и ЦРУ.

Альенде был прав, предсказывая после выборов, что Чили между 4 сентября и 3 ноября будет содрогаться больше, чем футбольный мяч, по которому бьет Пеле. Уже будучи президентом, вспоминая эти драматические дни, Альенде говорил, что тогда он был не столько человеком, который готовился стать президентом, сколько начальником сыска. Вслед за 4 сентября последовал ряд взрывов бомб в домах богачей, нападений на банки, пытались взорвать международный аэропорт близ Сантьяго. Кто это делал? Служба безопасности правительства вовсе не пыталась найти подлинных виновников этих провокаций, а всячески их покрывала. Реакционная печать все валила на левых экстремистов. В действительности же эти преступные акты совершали ультраправые подрывные организации, за спиной которых находились американские монополии и буржуазно-помещичья оппозиция.

Известный миллиардер текстильный магнат Карлос Ярур инсценировал покушение на себя, чтобы иметь предлог закрыть свои предприятия и бежать за границу, куда он перевел заодно и все свои капиталы.

Крупные предприниматели при поддержке правительства Фрея увольняли рабочих, останавливали предприятия, мешали сбыту сырья, банки перестали предоставлять кредиты. Буржуазная печать и другие средства информации пытались разжечь новую кампанию психологического террора, предрекая неминуемые лишения, всеобщую нищету и голод. Эта кампания имела своей целью объединить против Альенде и Народного единства всех «демократов», особенно правых и демохристиан, во имя спасения Чили от якобы угрожающей ей «коммунистической тирании».

Движение национального действия — МАН, Националистическое освободительное наступление — ОН Л, «Не отдадим Чили» — НЕЧ, «Спасем Чили» — САЧ, «Независимый республиканский фронт» — ФРИ, «Родина и свобода» — ПИЛ и десятки им подобных фашистских организации, располагавших огромными средствами, создавали климат хаоса, страха и неуверенности в стране, пытаясь во что бы то ни стало преградить Альенде путь к власти. Контрреволюция, внутренняя и внешняя, говорил Альенде, играла на всех досках и действовала на всех уровнях. Она использовала экономический саботаж, создавала финансовую панику, терроризировала население, организовывала покушения на политических деятелей, готовила государственный переворот. Это была чудовищная смесь, в которой террорист выдавал себя за ревнителя порядка я общественного спокойствия, выступал в роли жандарма и даже им являлся в действительности, а заговорщик призывал к уважению власти, которую готовился низвергнуть.

13 октября Альенде должен был выступить на митинге своих сторонников в Вальпараисо. Незадолго до этого местное радио, контролируемое его противниками, сообщило, что на него было совершено по дороге из Сантьяго покушение и что он тяжело ранен двумя выстрелами. «Мумии» выдавали желаемое за действительность. Они надеялись этим провокационным сообщением вызвать беспорядки, кровопролитие, панику и тем самым дать повод для вмешательства военных, преградить таким образом Альенде путь в «Ла-Монеду».

Выступая в тот же день на митинге в Вальпараисо, Альенде заявил, что ему известны имена террористов, которые действительно планируют его убийство. В случае, если террористы приведут свои подлые угрозы в исполнение, народ узнает, кто это сделал.

«Мумии», сказал Альенде, ищут генерала, который за полмиллиона или миллион долларов совершил бы государственный переворот. Но если такой безумец найдется и демократический порядок будет нарушен, то рабочие немедленно займут фабрики и заводы, крестьяне — поместья, чиновники прекратят работу, народ раздавит заговорщиков и восстановит справедливость.

Альенде был вынужден организовать собственную охрану из надежных молодых людей — сторонников Народного единства, ибо надеяться, что служба безопасности Фрея оградит его от возможных покушений, было наивно. Ведь заговорщики рекрутировались из ее же собственных рядов. За эти два месяца было раскрыто несколько террористических групп, готовивших покушение на Альенде. О руководителе одной из таких групп, Л. Гутьерресе, газеты сообщали, что он является активным агентом ЦРУ. Но органы безопасности, подчинявшиеся Фрею, Гутьерреса и ему подобных террористов отпускали «за недостатком улик».

В условиях непрерывно нагнетавшейся реакционерами нервозности, всевозможных панических слухов и вымыслов, разоблачая своих противников, Альенде одновременно продолжал выступать, разъясняя и уточняя программу будущего правительства Народного единства.

В начале октября Альенде дал интервью корреспонденту «Нью-Йорк тайме». В нем он подробно изложил свои взгляды, которые намеревался осуществить, войдя в «Лa-Монеду». Мы приводим это интервью — оно поможет читателю лучше уяснить ход последующих событий:

«Вопрос: Ваша программа исходит из принципа, что капитализм не смог разрешить социальные и гуманные проблемы Чили. Считаете ли Вы, что это относится и к другим южноамериканским странам? Как, на Ваш взгляд, социализм обеспечит большую занятость, более широкое жилищное строительство, увеличение сельскохозяйственной продукции и расширение возможностей для получения образования в Чили?