Манфред фон Браухич - Без борьбы нет победы

Австрийский ефрейтор обещал этим истинным хозяевам Германии баснословные прибыли, и обещания его сбылись. Трижды на монополии пролился золотой дождь: при вооружении армии в процессе подготовки к войне, в годы массового истребления народов в связи с необходимостью компенсации неимоверных материальных потерь и, наконец, после войны, когда началось восстановление разрушенных предприятий.

Тогда я обо всем этом не знал ровно ничего. Я был желторотым птенцом, не разбирался даже в, казалось бы, безопасной и очень удобной игре на бирже. До тех пор мне удалось только лишь заложить фундамент моего состояния. Теперь же я стал помышлять о "наивыгоднейшем" помещении моих доходов от гонок, причем на мою долю выпала редкостная удача: кто-то давал мне честные, доброжелательные и бескорыстные советы.

Конечно, я знал, что существуют акции, но никогда не думал всерьез об их приобретении, не говоря уже о перепродаже. И вдруг — утроить свой вклад! Я подсчитывал: верные, надежные акции дадут мне капитал, равный вознаграждению за две победы. Правда, я действительно гонялся за победами, во что бы то ни стало хотел "остаться на трассе", но в этот вечер мне впервые пришла в голову поразительная мысль: можно зарабатывать деньги и при этом не сидеть за рулем. Я даже разозлился: другие в качестве зрителей на гонках зарабатывают в это время больше, чем я, вкладывающий в состязание все свои силы и нервы, да еще вдобавок ежесекундно рискуя жизнью.

Как же я мог не завидовать этим людям, которые без всякого риска так здорово наживались? Правда, они не были знамениты, но долго ли смог бы я поддерживать свою славу, когда опасности, одна страшнее другой, подстерегали меня со всех сторон? И что же меня ожидало дальше? Разве мог я рассчитывать на безбедную жизнь, отказавшись от опасной игры с сотнями лошадиных сил?.. Я старался отогнать от себя эти невеселые мысли.

После такого "доходного" разговора с д-ром фон Штаусом я подсел к Вольнеру, остроумнейшему начальнику отдела рекламы фирмы "Катрайыер". Он мастерски рассказывал всякие истории насчет обмана покупателей, причем я так и не понял, выдуманы они или правдивы. Затем он стал выдавать тайны торговой пропаганды. Его внимательно слушали все, в частности известная танцовщица Марика Рокк, звезда очередной программы варьете "Скала", и Майер, крупный коммерсант в области продовольственных товаров, владелец сорока процветающих филиалов. Возможно, слушая Вольнера, они прикидывали, нельзя ли использовать какую-нибудь из его рекламных идей в собственных интересах. Впрочем, свои самоновейшие и лучшие задумки Вольнер, несомненно, "придерживал". В этих кругах искусство умолчания ценилось не менее высоко, чем соблюдение этикета. А Вольнер был безупречен и в том и в другом.

Я внимательно приглядывался и к прислуге. Особенно мне запомнился старший слуга. Наблюдая этого пожилого седовласого человека, который походил на чистокровного герцога и держался как истый лорд, я поневоле начал сравнивать себя с ним. И он и я служили одному и тому же хозяину. У нас, правда, были различные задачи, но сущность нашей деятельности была вполне однородна. Он и его коллеги заботились о неизменно приятном каждодневном быте их шефа. А я, ставя на карту свою жизнь, помогал ему содержать эту виллу со всей ее челядью. Это сравнение не понравилось мне, и я попытался поскорее о нем забыть.

Совсем близко от меня за столиком из красного дерева сидела хозяйка дома в обществе нескольких почтенного возраста господ крайне благопристойного вида. Когда к ним подсел главный начальник имперских автострад, мы тоже присоединились к этому кружку.

Респектабельный и чванливый Гетц с редкостным цинизмом рассказывал о крупнейшей афере, успешно проведенной его кредитным банком в разгар инфляции 1923 года. "Схваченные за горло нуждой, люди соглашались на любую процентную ставку, которую мы требовали, а ставки эти были для них более чем неприятны!" — заявил он и, повернув голову к фрау фон Штаус, добавил: "Милостивая государыня, вы ведь знаете мой дом, мою обстановку. Так вот — все это я приобрел во время инфляции за кусок хлеба с маслом. Тогда одни теряли миллионы, а другие приобретали их!"

"Для населения это были, конечно, тяжелые времена, — проговорил Абс, одна из главных фигур "Дойче банк". — Но такое кровопускание и этот своеобразный подрыв народного благосостояния оказались просто необходимы. Они помогли нам сбалансировать немало военных убытков, вызванных нашим поражением в 1918 году. В таком деле главное — чутье и дар предвидения".

"Дорогой господин Абс, — вмешался фон Штаус. — Мы здесь не станем рассматривать в лупу ваши военные убытки. Как мне известно, в войну 1914—1918 годов его величество великий король Вильгельм дал вам неплохо заработать, а ваши связи с англичанами, которые вы с присущим вам благоразумием сумели сохранить даже в разгар военных действий, оказались для вас великолепной перестраховкой, и они заранее обеспечили вам все, что нужно, независимо от исхода событий".

Все расхохотались, мы подняли рюмки с коньяком и выпили за общее благополучие.

"Для полноты картины позволю себе добавить, — сказал хозяин дома, многозначительно посмотрев на сидевшего рядом с ним Фрица Тодта, — что и сегодня можно делать неплохие дела".

Банковский директор д-р Гонтерд одобрительно кивнул.

"Достаточно вспомнить об автострадах", — поддержал он мнение своего коллеги.

"Предварительное финансирование их строительства и связанные с этим компенсации — немалый куш для каждого из нас. Поэтому мы охотно прощаем вам вашу хитрость, господин Тодт. Очень хорошо, что вы сделали из Гитлера "изобретателя" автострад, а сами наживаете на этом проекте очень неплохой политический капитал",— добавил Штаус, улыбаясь Тодту.

Последний патетически всплеснул руками и зашумел:

"Нет, нет, господа! Сказка о том, будто фюреру пришла в голову мысль о строительстве автострад, выдумана не мною. Но не будем разрушать легенду имперского министра пропаганды д-ра Геббельса. Люди охотно слушают подобные вещи. Однако в действительности все было несколько иначе".

Эти слова не вызвали особых эмоций среди гостей, и Тодт решил высказаться подробнее:

"6 ноября 1926 года, когда я еще был техническим руководителем одной немецкой дорожно-строительной: фирмы, во Франкфурте-на-Майне была основана ХАФРАБА. Первый проект этого объединения, членами которого были провинции, города, промышленные и торговые союзы, фирмы и частные лица, предусматривал строительство крупной автомобильной дороги между Франкфуртом и Базелем. Уже были определены технические подробности, например ширина шоссе и мостов, устройство путепроводов и съездов. Для обозначения новой дороги кто-то уже предложил слово "автострада". С 1931 года газета нашего объединения так и стала называться "Аутобан" — "Автострада". Однако имперское министерство путей сообщения не признавало преимущества подобных магистралей и опасалось, что их эксплуатация нанесет финансовый урон железным дорогам.