Владимир Ковтонюк - Разъезд Тюра-Там

Всё, что мало-мальски темнее снега — скала, на которую почти вертикально падают лучи раскалённого мартовского солнца, валуны на берегу реки, деревья, дома, дорога, разогрето весенним солнцем. Солнце расположилось за спиной.

Баженова в распадке между горой, на которую ведет третий ярус подъемника, и горой Домбай-Ульген, и рождает мощные восходящие потоки тёплого воздуха. Эти потоки подхватят дельтаплан после старта и не только удержат его в полёте, но и дадут возможность набрать высоту.

В то же время, пространство, сдавленное горами, делает потоки хаотичными и непредсказуемыми.

Чтобы читателю это явление стало понятным, попросим его представить, что он идёт перед самой грозой среди высоких зданий. Уже налетел первый порыв ветра, предвещающий начало грозы, и вы подставили ему зонт. Но едва вы успели сделать несколько шагов, как из-за угла налетает другой порыв ветра, прямо противоположный по направлению первому. И неожиданно выворачивает ваш зонт наизнанку.

В этом примере вы находитесь на земле и вам ничто не угрожает. Самая крупная ваша потеря — сломанный зонт.

А теперь представьте, что вы в полете, и вам сразу же станет понятным тот риск, испытание которым ожидает стартующего дельтапланериста.

Баженов знает, что на высоте в три тысячи метров, с которой он будет стартовать, скорости, какой бы он ни достиг в беге в сторону пропасти, всё равно не достаточно для взлёта. Виною тому сильное разрежение воздуха.

В некоторых странах для более безопасного старта дельтапланеристов делают специальные помосты, выступающие своей оконечностью далеко над пропастью. При этом, перепад высот по вертикали от обреза помоста до земли составляет от трёхсот до шестисот метров. Пилот дельтаплана, разбежавшись по такому помосту, имеет возможность для достижения скорости, необходимой для устойчивого полёта, перевести свой аппарат в пикирование. В этом случае, риска удариться о склон горы, с которой он стартовал, сводится до минимума.

Здесь же, на Домбае, площадка хоть и наклонена в сторону склона, что, безусловно, облегчает разбег, но имеет плавное скругление со склоном. Поэтому, малейший «перебор» ручки «от себя» при ещё не набранной скорости полёта, будет означать неминуемый срыв и удар о склон. Если же «недодать» ручку управления, то парус дельтаплана не сможет создать необходимую подъёмную силу за отведенное для этого мгновение времени, и дельтапланерист ударится о склон сразу.

И в том, и в другом случае, дельтапланериста ожидает безостановочное и беспорядочное падение с ударами о камни или скалистые выступы вместе с ломающимся аппаратом. Так было с Наташей Петровой, чей дельтаплан никак не мог набрать в парус воздуха, необходимого для создания подъёмной силы. Почти не управляемый, её дельтаплан, войдя в плавную спираль, ударился о склон чуть выше случайного скалистого выступа и удержался там. Чтобы снять оттуда смелую девушку, пришлось просить альпинистов о помощи.

Как мы помним, в нашем случае уклон составляет 45–50 градусов при перепаде высоты в шестьсот метров. Воображение читателя само дорисует результат такого старта.

Так что же? Выходит, старт невозможен?

Нет, возможен, если дельтапланеристу удастся заполучить в союзники ветер.

Ветер обязательно должен быть встречным и дуть со скоростью хотя бы не менее пяти метров в секунду. Тогда, разбежавшись, можно сразу, не имея на дельтаплане никаких приборов, опираясь лишь на собственный опыт, по крохам собираемый в предыдущих полётах, и собственные ощущения, поставить крыло дельтаплана на тот единственно правильный угол к потоку воздуха. Это позволит разогнаться до нужной скорости, пикируя эквидистантно к профилю склона.

Но если где и можно положиться на стабильность встречного ветра, так это на равнине, а не в горах. Мы уже рассказывали о восходящих потоках, которые царят в момент старта в узком Домбайском ущелье, накладываясь друг на друга, и тем самым, то усиливая, то ослабляя своё влияние.

Вот со стороны пропасти на площадку подул, казалось бы, устойчивый свежий ветер. Можно начинать разбег. Но в это время встречный ветер сник, и тут же, после секундной паузы, подул не менее свежий попутный ветер. И, не дай Бог, дельтапланеристу оттолкнуться от горы в этот момент.

Попытаться найти некую закономерность в смене ветра — занятие неблагодарное.

А теперь можно сказать, что если бы Баженов стоял на изготовке к старту столько времени, сколько понадобилось вам, чтобы прочитать о щекочущих нервы сюрпризах, что поджидают его в полёте, то это вызвало бы, по меньшей мере, недоумение как у дельтапланеристов, поджидавших своей очереди стартовать, так и у тех, кто уже в полёте. Вот и Андрей Барнагов успел выполнить несколько спиралей и летит выше площадки, с которой он стартовал перед Баженовым.

Известно, что спортсмены перед прыжком в длину, высоту, или при толкании ядра, метании копья, диска или молота, сосредотачиваются, концентрируются, сжимая волю в кулак, чтобы затем взрывным разрядом вложить все силы в прыжок или бросок.

Может быть, даже в большей степени это характерно для парашютистов, прыгающих с мачт, труб или вертолётов с высоты, не превышающей сотню метров. И они, сконцентрировав волю, подбадривая себя хлёсткими выкриками таких слов, которые мы здесь не можем озвучить по соображениям этики, бросаются с высоты, не дающей права на ошибку, чтобы встать на землю всего лишь через секунду после полного раскрытия парашюта.

Так и для Баженова — всё вокруг перестало существовать, только сконцентрированное напряжение сил, точка отрыва у слегка выступающего камня на перегибе площадки и зарождающийся поток свежего встречного ветра.

Разбег изо всех сил, будто разжалась спущенная с предохранителя пружина, толчок, начало полёта, безвольное трепетание и желанное наполнение воздухом паруса дельтаплана, пологий выход из пикирования и — восторг полёта.

Кстати, и, может быть, это добавит вам уважения к птицам, всё то, о чём мы вам так долго рассказываем, знает любая ворона. Не говоря уже о таких птицах, как орлы, которые могут часами кружить над местностью, не сделав ни единого взмаха крыльями, а только слегка пошевеливая концевыми перьями для управления полётом. Они не изучают ни физики, ни аэродинамики, ни метеорологии, а запросто пользуются воздушным пространством, потому что воздушное пространство — их стихия. А для человека — чуждая среда.

А теперь, пока Баженов летит горизонтально, любуясь ущельем, пенящейся рекой и горами, которые его окружают, получая непередаваемое ощущение свободного, будто птица, полёта, которое пилоты передают ёмким словом «балдеет», попробуем прикинуть теоретически, сколько времени понадобится свободно падающему телу, чтобы преодолеть расстояние до земли с высоты триста метров. Условимся при этом для упрощения расчёта, что в нашем случае отдельные факторы ввиду их незначительного влияния приниматься во внимание не будут.