Юрий Безелянский - Знаменитые писатели Запада. 55 портретов

Современник Канта Кёстнер в связи с этими умозаключениями философа из Кенигсберга написал эпиграмму:

Увы, до вечного мира весьма далеко, и мечты Канта остаются всего лишь мечтами. Но сегодня политикам всех стран, а уж нашим тем более, следует взять на вооружение хотя бы один категорический завет Канта: «Не надо лгать!»

А теперь оставим философию и поговорим о житейском.

Иммануил Кант как человек не менее интересен, чем философ. Он удивительным образом построил свою жизнь и прославился своей пунктуальностью. Однако строгим и точным Кант стал не сразу, поначалу он был, как все молодые люди, расхлябанным и необязательным. К скрупулезной точности Кант приобщился под влиянием своего знакомого — английского купца Грина. Педантичность и аккуратность стали его второй натурой. Вся его жизнь была размеренна, высчитана и уподоблена точнейшему хронометру. Ровно в 10 часов вечера он ложился в постель, ровно в 5 часов вставал. И так в продолжение 30 лет. Ровно в 19 часов он выходил на прогулку, и жители Кенигсберга проверяли по нему свои часы.

Рассказывают, что размеренный ритм домашних дел и ученых занятий был нарушен Кантом лишь два раза: однажды его заставило обо всем забыть чтение «Эмиля» Руссо; а во второй раз его вывела из душевного равновесия депеша о взятии Бастилии.

Кант был низкого роста (157 см) и тщедушного телосложения. Белокурые волосы, живые умные глаза, высокий лоб, умение хорошо держаться делали его вполне привлекательным. Одевался он со вкусом. «Лучше быть дураком по моде, чем дураком не по моде», — лукаво говорил он. Кант вовсе не был затворником, как его порой представляют в воспоминаниях. Да, он уединялся для работы и трудился, конечно, в одиночестве. Но вообще любил общество, обеды в компании гостей. Он обожал вино и презирал пиво, и никакие «Три толстяка» или «Клинское» не могли бы его увлечь. Своим гостям по столу он часто говорил: «Дорогие друзья, друзей не существует».

Несмотря на свою тщедушность, Кант в зрелом возрасте практически никогда не болел. Этого он добился силой своей воли. Разработал стройную систему гигиенических правил и неукоснительно их придерживался. Возможно, эти правила кого-нибудь заинтересуют сегодня, они вполне разумны, а главное, эффективны: держать в холоде голову, ноги и грудь. Мыть ноги в ледяной воде. Меньше спать, но спать обязательно и строго по часам. Чтобы поскорее заснуть, Кант использовал слово «Цицерон», которое повторял про себя и тем самым рассеивал свои мысли. Попробуйте: «Цицерон, Цицерон, Цицерон» — и вот вы уже спите.

Вот некоторые другие правила: больше двигаться, гулять в любую погоду. Дышать носом. Ограничивать себя в питье. Есть (о, как это возможно?!) один раз в день. К лекарствам Кант относился отрицательно — прибегал в основном к самовнушению. В итоге до преклонного возраста сохранял ясность мысли, бодрость духа, интерес к любимому делу — к философии.

Свою последнюю лекцию (по логике) Кант прочитал 23 июля 1796 года. Ему шел 73-й год (по тогдашним меркам — пора дряхлости). Потом философ еще три семестра объявлял лекционные курсы, но с оговоркой: «если позволит состояние здоровья». Увы, здоровье уже не позволяло, и лекции отменялись.

Помимо гигиенических правил представляет интерес и свод житейских мудростей Канта, к примеру такие:

— Кто отказался от излишеств, тот предостерегся от лишений.

— Страдание — это побуждение к деятельности.

— Склонность к удобствам в человеке хуже любого другого зла в жизни.

— Всего долее живут в том случае, если менее всего заботятся о продлении жизни.

— Когда справедливость исчезает, то не остается ничего, что могло бы придать ценность жизни.

— Глупость — это недостаток, и против него нет лекарства.

Особо хочется выделить кантовское наставление: «Имей мужество пользоваться собственным умом». И утверждение, что правитель нуждается в услугах философа, ибо «обладание властью извращает свободное суждение разума».

Ну а теперь:

Кант не был женат ни разу, оставался холостяком до последних своих дней. Впрочем, у философов это далеко не редкость, достаточно привести такой «холостяцкий» ряд: Платон, Декарт, Гоббс, Локк, Лейбниц, Юм, Кьеркегор, Ницше и многие-многие другие, по тем или иным причинам избравшие безбрачие. Кант в молодые годы мечтал о женитьбе, но… «Когда мне могла понадобиться женщина, — признавался он, — я не был в состоянии ее прокормить, а когда я был в состоянии ее прокормить, она уже не могла мне понадобиться…»

Все четко и ясно. Так или иначе, но в своих высказываниях Кант не раз прославлял женщину. Он говорил: «Женщины даже мужской пол делают более утонченным». Этот аскет умел быть дамским угодником! Сохранилась примечательная записка, которую 38-летний холостяк Кант 12 июня 1762 года (дата зафиксирована точно) получил от кёнигсбергской красавицы Марии Шарлотты Якоби: «Дорогой друг! Вас не удивляет, что я решаюсь писать Вам, великому философу?.. Претендую на Ваше общество завтра в послеобеденное время… Мы ждем Вас, мои часы будут заведены…»

Что означает последняя загадочная фраза? Вполне возможно — фривольный намек на интимные отношения. В популярном тогда романе Стерна «Тристрам Шенди» отец героя имел обыкновение по воскресеньям заводить большие напольные часы, а затем выполнять свои супружеские обязанности…

Кант любил книги Стерна. Мадам Якоби слыла начитанной женщиной. Вот вам и вероятная разгадка послания.

Эротика, по словам Канта, — источник величайшего чувственного наслаждения. Кант ценил это наслаждение, но вряд ли им часто пользовался: для него философия была все же выше плотской любви.

Да, еще одна кантовская дефиниция. Брак Кант определял как «соединение двух лиц разного пола ради потенциального обладания половыми органами другого». Вот вам другой Кант — возможно, ближе к истинному: никакого романтического флера. Все трезво и прагматично.

Что сказать в заключение? Читать Канта трудно. Понимать (имеются в виду философские построения) еще труднее. Но понятая мысль радует и возвышает… Лев Толстой зачитывался Кантом и был уверен, что их воззрения совпадают. Других ревностных ценителей Канта среди российских светил, пожалуй, и не было. Тем не менее все, и особенно политики, часто повторяют его постулаты. Но повторять — не значит им следовать. В пьесе немецкого писателя Томаса Бернгардта попугай бессмысленно повторяет: «Императив, императив, императив…»