Оливер Харрис - Письма Уильяма Берроуза

Мы решительно настроены воплотить проект в жизнь, потому что — как Билл говорит — мы легавые и просто не можем без этого. Нашей вины здесь нет. Тебя берем в долю, будешь соредактором — ищешь материал и спонсоров. Твои прямые обязанности: сбор самых грязных и пошлых текстов и денег. Денег нужно много, за ними обращайся к Дону Аллену, Керуаку… да ко всем. В общем, на тебе надежность сего исторического предприятия. Ищи спонсоров, говори, мол, Берроуз собирает средства на воплощение в жизнь одного гнусного проекта. Мы верим в тебя.

Для поднятия боевого духа обрисуем тебе наш формат: сначала идет вступительное слово редактора (от меня, Билла или от нас обоих). В нем сообщаем, что на этой неделе в моде будет пальфиум, или что в Испании отныне диосан без рецепта не отпускают… в общем, подобие новостей для торчков и проч. Дальше пойдут обзоры книг, написанных наркоманами, торчками, косоглазыми дебилами и больными гигантизмом. В журнале будут всячески поноситься чистота и порядочность; на первое место выйдут разносы и желчь.

Давай, Аллен, не откажи в помощи. Я напишу Ансену, Ферлингетти, Стерну и тебе — к Фиппсу [440] Гарри Фиппс из Палм-Бич, богатый молодой покровитель битников, с которым Керуак и Корсо познакомились в Париже. Умер в Нью-Йорке в возрасте тридцати лет от передозировки амфетамина. — Примеч. О. Харриса. . Потом Дону Аллену, Керуаку и прочим…

Удачи, Аллен! В твоих руках — мерзейший золотой скипетр Билла, которым он прожжет себе дорогу в неизведанные области истории. Синий гной и зеленые яйца гарантируем. Вперед! Ни шагу назад! Ибо вперед смотрят пустыми глазами ищейки из Интерпола! Лучше не попадайтесь к ним в черный список! Ого, Билл возвращается. Уползаю обратно к себе в комнату. Берегись! «Интерпол» явился на свет! Гр-рррррррррр!

[Грегори Корсо]

Когда образ человеческий находится под угрозой, Поэт дарует формы спасения. Контролеры фантазий в поэзии защищают нас от вируса человечества. Эту заразу теперь можно выделить и лечить. Такова работа новых ПОЭТОВ-ЛЕГАВЫХ.

Вирус надо выследить при помощи радиоактивных образов, пока он не выкристаллизировался в раке, крови, камне и деньгах ужасной поверхности мира. Кошмар последней ночи — это отсыревший гренок на сегодняшний завтрак. Вот вам новейшее откровение и пути действия…

Говоришь, веселящий газ довелось нюхнуть [441] Под наркозом на приеме у стоматолога Гинзберг пережил видение: реальность предстала перед ним как комическая иллюзия. Впечатленный таким эффектом, Гинзберг сочинил поэму «Веселящий газ» (вышла в сборнике «Каддиш»). — Примеч. О. Харриса. ? Да, у меня глюки были примерно такие же. А вообще, видения теперь постоянно приходят…

Наша «объективная реальность» — это лишь кристаллизовавшийся сон или глюк. Из него можно выйти. Сильнее воображения ничего нет. Те же сны — суть форма ЗАКОНА.

Билл

АЛЛЕНУ ГИНЗБЕРГУ

Париж

10 октября [1958 г.]

Дорогой Аллен!

Прости, что не писал. У меня в жизни случилось столько всего очень важного… кажется, будто прошло десять лет, как я посылал тебе письмо в последний раз. Стоит подумать о себе самом, когда я год назад приехал в Париж, и собственный образ представляется мне страшно далеким. Словно идущим из детства. И это особенно в тему. Психоанализ поднимает меня на сказочные высоты! Я жутко разочарован своей писаниной и ремеслом вообще. Если не сумею достичь пика, на котором выдавать стану вещи столь же опасные и напряженные, сколь и коррида, то следует поискать иной путь.

По соседству живет Брайон Гайсин. В Танжере он владел баром «Тысяча и одна ночь», а сейчас пережил такое же обращение, как и я, и творит ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ полотна. Когда я говорю «великолепные», то имею в виду «великолепные» не в современном понимании слова. Замечательные работы сразу видно. На картинах Брайона Гайсина мне видится ментальный пейзаж моих собственных работ. Он пишет на полотнах то, что я пытаюсь изложить на бумаге. Сам художник представляет свою живопись как отверстие в нашей «реальности», сквозь которую он заглядывает во внешний космос и исследует его просторы. В процессе живописи, проникая за грань картины, он рискует собственной жизнью и разумом. Подобных полотен я прежде не видел. Само собой, покупать их никто не станет. Стоит взглянуть на картины Брайона Гайсина, и разум перестанет работать; перед тобой развернется сатори. Пока Френсис [Бэкон] думает, Гайсин уже пишет — и пишет весьма плодотворно.

Надо отказать в доступе всем визитерам и вплотную присесть за работу. Ни с кем просто-напросто не получится общаться на прежнем, простейшем и бессмысленном уровне.

Наконец я отыскал способ преодолеть ломку. Надо войти в депрессию и выйти из нее по другую сторону.

В последнее время я переживаю столько всего необычного. Конечно, жизнь — это лишь воображение или скорее его проекция. Потому-то и проваливаются любые политические действия, как провалится попытка сдержать невроз при помощи одной силы воли. Однако систему можно устранить, используя воображение, если одновременно достаточное количество людей начнет мыслить на уровне Гайсина. Силу воображения не сдержит ничто. В буквальном смысле. То есть я, например, могу мысленно притянуть к себе на карман деньги. Могу запросто навоображать герыча или опия. Вчера утром валяюсь разбитый, сломленный (Джек Стерн в Англии, лечится), впору вешаться… Думаю: хорошо бы джанка — и тут забегает Бернар [Фрехтман], заносит здоровенный кусок О. Еще один чувак буквально настаивал, чтобы я принял у него десять тонн франков. Сам собой нарисовался барыга… И подобное происходило со мной не один раз.

Одна беда: не могу написать ни строки… Посылаю старые наработки [Ирвингу] Розенталю.

Привет Джеку, Питеру и остальным…

С любовью, Билл

ПОЛУ БОУЛЗУ

Англия, Лондон 19 октября 1958 г.

Дорогой Пол!

Пишу тебе из Лондона, где лечусь от наркомании с одним другом [442] Жак Стерн оплатил Берроузу дорогу до Лондона, где они вдвоем сняли квартиру в доме 2 по Мэнсфилд-стрит. — Примеч. О. Харриса. . Доктор Дент за раз проводит курс только для двух пациентов, поэтому с нами не лежат алкоголики и не портят общую атмосферу.

Спрашиваешь, стоит ли возвращаться в Танжер? Лучше обратись в отдел гаданий на кофейной гуще.

Пол Лунд написал, что в «ИСПАНЕ» он вычитал, мол, власти в Рабате без объективных причин постановили изгнать тебя из Шерифской империи. Многие из нашей братии, напротив, утверждают, типа, такой заметки не появлялось. Чарльз [Галлагер] навел справки в охранке: в Танжер можешь вернуться, когда пожелаешь. Брайон Гайсин тоже удивляется, отчего ты еще раньше не приехал — опасности нет… Ну, смотри сам. Щ.