Жан Жюль-Верн - Жюль Верн

Госпожа С. Вьерн с большой тонкостью отметила родство обоих романов и констатировала, что в основе сходства — общность темы морального возмужания. По-видимому, можно считать, что оба писателя вдохновились одной идеей.

Тут возникает вопрос о том, кто же на кого оказал в данном случае влияние. Жорж Санд написала «Лауру» в 1863 году и правила корректуру в 1864 году. Жюль Верн написал «Путешествие к центру Земли» в 1863 году и 1 августа 1864 года спрашивает, когда роман начнет печататься. Следовательно, обе книги написаны были одновременно. Санд не могла знать ни «Путешествия», ни «Гаттераса». Жюль Верн не мог читать «Лауру».

Не следует ли искать общий источник вдохновения у Этцеля? Издатель связан был личной дружбой с Жорж Санд. Если дружба между Этцелем и Жюлем Верном еще не была такой тесной, как впоследствии, то, во всяком случае, была уже достаточно прочна. Оба они виделись ежедневно. Добавим, что Этцель был даже заинтересован в том, чтобы его подопечный воспользовался преимуществами интеллектуального общения с кругом его друзей. Среди ученых в компании Этцеля был Сент-Клэр-Девиль, он мог в беседе упомянуть о теории Дэви и английского капитана, а этим воспользовалось воображение как Жорж Санд, так и Жюля Верна.

Характерно, что оба романа — и «Путешествие», и «Гаттерас» — задуманы были почти в одно и то же время. Один из них основан на столь точных географических данных, что как бы калькирует действительность, другой — вдохновлен фантастическими представлениями, которые критикует доктор Клоубонни. Оба, однако, развиваются в атмосфере тревожной и таинственной, передающей одно и то же душевное состояние их авторов. Кажется, что писатель, сожалея, что не может предаваться без конца поэтическим грезам, вызванным завораживающим воображение видением ледяных глыб, плавающих по водам Арктики, не смог удержаться от искушения тотчас же перенести эти грезы в другой роман, где мог выразить самые потаенные свои чувства, не будучи сдерживаем дисциплинирующими узами точного научного познания.

И раз уж мы упоминали здесь имя Вилье де Лиль-Адана, не стоит ли отметить, что такой же смутный трепет воодушевлял автора «Клер Ленуар», чей мистицизм одерживает легкую победу над педантом Бономе, который, несмотря на это, все же сохраняет вкус к сомнительного рода шуткам. Не этот ли конфликт между наукой и верой, намеченный Жюлем Верном еще в 1854 году в новелле «Мастер Захариус», питал в его творчестве поэтический идеализм? Известно, как восхищался он Бодлером, об этом он сам говорит в своей работе об Эдгаре По. Поэтому «Путешествие к центру Земли» следует читать, подходя к нему иначе, чем к географическим и научным романам Жюля Верна.

Должны ли мы сожалеть, что он не удержался на этом пути, который привел столько талантов к литературе, волнующей душу и воображение, но многими считающейся болезненной?

Мишель Кордэ дает нам ответ в «Исповеди родившегося в осаде»:

«Один человек оказал могучее влияние на детей, родившихся непосредственно до и после минувшей войны (1870), — Жюль Верн. Как должно быть благодарно ему это поколение. Он сумел устроить ему бегство из его глупейшей темницы. Он внушил ему любопытство — стремление узнать мир, вкус к научному знанию, культ мужества и энергии… Я глубоко уверен, что через столетие наши потомки не смогут объяснить себе, почему этот совершеннейший писатель, могучий поэт, воспитатель, наделенный магической силой, предтеча, чьи фантазии в их время будут уже воплощены в жизнь, не был осыпан самыми высшими почестями, какие только наша эпоха даровала своим великим писателям. И только наш невероятный страх показаться смешными, наше низменное раболепие перед законами моды, грязная изнанка, всегда имеющаяся там, где мы что-то освящаем, — только это все явится для них ключом к разгадке».

Если «дитя осады» сказал правду, мы должны порадоваться тому, что, утолив свою поэтическую тревогу и преодолев, подобно своему Акселю, все преграды сумрачного лабиринта, Жюль Верн вновь обрел чувство юмора и, повеселившись за счет знатоков артиллерии, поведал нам о весьма необычайном по тем временам путешествии на Луну!

Романист, так благополучно вырвавшийся из кратера Стромболи, был через десять лет обвинен неким господином Дельма, прозывавшимся де Понжест, в том, что, работая над «Путешествием к центру Земли», он сплагиировал его рассказ под заглавием «Голова Минервы», и ему было предъявлено требование уплатить 10000 франков штрафа. «Почему не 10 миллионов!» — вскричал он.

Рассказ этот был напечатан в «Ревю контампорэн» (вторая серия, том 35); герой его находит голову в гробнице на вершине горы. «Между двумя сюжетами, — объясняет Жюль Верн своему издателю, — не было и намека на близость», но «имелся один сходный момент, несколько удивляющий: местонахождение гробницы обнаруживается тенью, которую отбрасывает палочка при свете луны, а у меня тень горного пика при солнечном свете указывает на место, откуда начинается спуск к центру Земли. Вот и все! Рассказ господина де Понжеста кончается приблизительно там, где начинается мой роман!…»

«Даю вам слово чести, я понятия не имел о рассказе господина де Понжеста, когда писал „К центру Земли”».

Очень важно иметь в виду факт, что, обратившись за арбитражем в Общество литераторов, он был вынужден переменить юрисдикцию, потому что был осужден Обществом как плагиатор…

Процесс состоялся в 1875 году, господин де Понжест проиграл его и был приговорен к уплате расходов.

Опережая на столетие «Аполло-IX», но по той же траектории, что и он, космический корабль мчится к Луне. Роман печатается в «Журналъ де Деба» в 1865 году, затем выходит отдельной книгой. «Гаттерас» выпускается в свет в 1866 году. Жюль Верн работает над «Детьми капитана Гранта» и «Таинственным островом».

Рассказ «Нарушители блокады», напечатанный в «Мюзе» в 1865 году, является доказательством — если таковое требуется, — что писатель внимательно следит за развязкой войны в Соединенных Штатах. Война эта подходила к концу: военные действия закончились сдачей Ли Гранту 9 апреля 1865 года в Аппоматоксе. Либералы, группировавшиеся вокруг Этцеля, пламенно желали победы северянам, борцам за близкие им антирабовладельческие идеи, чье превосходство над южанами все более явно утверждалось. Антирабовладельческий пыл Этцеля не затухал: даже когда работорговля была запрещена, он продолжал настаивать, чтобы Немо был охотником за перевозящими невольников судами! Жюль Верн со страстным вниманием следил за этой братоубийственной борьбой, и то, что он о ней написал несколько позже, в «Севере против Юга», показывает, насколько он находился в курсе событий. Между прочим, он был поражен теми огромными усилиями, которые делались обеими сторонами для того, чтобы придать неведомую дотоле мощь артиллерийскому огню, и эти усилия внушали ему страх. Как пацифист, он с тревогой думал о том, что же станут делать с наступлением мирного времени артиллеристы, в течение ряда лет преследовавшие лишь одну цель — открыть наилучшую формулу уничтожения себе подобных. Эти фабриканты пушек рисковали стать весьма опасными смутьянами. В какое же русло отвести их внезапно прерванную активность?