Йонатан Нетаньягу - Письма Йони: портрет героя

В последнее время я много думаю о нашем положении, и мне бы хотелось подключить вас к своим размышлениям, хотелось бы узнать ваше мнение.

Мы здесь сидим на пороховой бочке, которая может в любую минуту взорваться. Фитиль, который зажжет порох, горит все время и становится все короче. Разумный человек не будет ждать, пока порох взорвется. Он поспешит своевременно защититься, так как ему понятно, что взрыв неизбежен. Вывод совершенно ясен – мы медленно и верно движемся к войне. Арабский мир не согласится нас терпеть внутри себя. Две страны – Сирия и Ирак – уже громогласно заявили, что единственное решение палестинской проблемы – это изгнание евреев из страны. Остальные мечтают о таком же решении, хотя публично об этом и не заявляли.

Попытаюсь проанализировать положение, каким я его вижу. На египетском фронте, вдоль канала, сосредоточены огромные силы египтян. В свете заявлений Насера и в свете типа и количества сосредоточенных там вооруженных сил понятно, что он намерен напасть. Войска его готовы к наступлению, и, конечно, он его вскоре осуществит. Ясно, что он ждет помощи от России. Возможно, что на настоящую военную помощь он не рассчитывает, но ясно также, что поддержку ООН он получит. К примеру, Насер захватит канал и в ООН немедленно объявят о прекращении огня. Факт совершился – Суэц у Насера. И не думайте, что это невозможно. Протяженность канала большая, и при всем желании мы не могли бы помешать проникновению его войск в нескольких местах. Понятно, что подобный акт вызовет войну, так как мы всегда будем стараться не только отбросить врага, но и перенести войну на его территорию, то есть на западный берег канала. Возможно также вмешательство России, а именно обстрел с моря или, может быть, русские войска будут выставлены, чтобы помешать нашему продвижению. Возможно, что русские не верят, что мы осмелимся атаковать их войска, если они преградят нам путь, а мне ясно, что в безвыходном положении мы это сделаем. Но совершенно не ясно, вмешается ли Америка физически в войну, если вмешаются русские.

На иорданском фронте происходят непрерывные бои. Пресса по большей части об этом не пишет. Иордания все время получает вооружение, в том числе 20 военных самолетов от Америки, часть которых уже в Иордании. В смысле вооружения Иордания отстает от других арабских стран. Хусейн пытается выдержать прозападную ориентацию, но это ему все меньше и меньше удается. Король почти не властен над тем, что происходит на израильском фронте. Верные ему бедуинские войска он держит при себе, а на линии фронта находятся проегипетские офицеры, а также, конечно, иракский экспедиционный корпус, расположенный на границе.

Что касается Сирии, то известно, что она всегда хочет лишь одного – войны. О деятельности ее известно немногое. Совершенно очевидно, что она является главной базой диверсионных сил и энергично готовится к военным действиям.

Ливан однозначно присоединился к тем, кто разжигает войну с Израилем. Прежде оттуда раздавались более умеренные голоса. Еще до акции ЦАХАЛа в Бейруте силы террористов в Ливане начали обстреливать северные поселения Израиля, нанося большой урон гражданскому населению. И здесь, как и в Иордании, у палестинцев есть почти полная автономия и никакой власти они не подчинены. Ясно, что Ливан – наименьшая наша забота. На дан› ной стадии его военная мощь равна нулю. Но если он попросит военную помощь у арабских стран (например, у Ирака) или у Франции, то положение ухудшится и на этой границе.

Таково, более или менее, положение на разных фронтах. Немногие государства воевали так, как мы, одновременно на стольких фронтах. Проблема аль-Фатаха и прочих диверсионных сил известна, и нет смысла анализировать созданную ими ситуацию.

Атмосфера в стране напряженная, какой она была накануне войны. Никто не пропускает ни одной передачио

новостей – а то, не дай Бог… Я совершенно уверен, что мы движемся навстречу новой войне. Не мы начнем эту войну, а арабы. Прямых доказательств у меня нет, но все факты указывают на то, что будет именно так. Я это знаю, как знал, что начнется Шестидневная война. Тогда я в этом был совершенно уверен. Мне немножко больно вам об этом писать, но такова нынешняя ситуация.

В свете всего этого неудивительно, что штатская жизнь мне кажется невыносимой. Живя такой жизнью, я похож на человека, который игнорирует бочку с порохом в надежде, что она не взорвется, и тем выносит себе смертный приговор. Мне нестерпима мысль, что я живу за счет других, защищающих меня своим телом, играя, так сказать, роль штатского. А ведь это и впрямь игра, потому что на самом деле я не в состоянии в такое время находиться в таком качестве. Сейчас идет война. В это время, в эту минуту. Весь день сегодня и завтра. Я серьезно обдумываю возможность вернуться на некоторое время в армию. Хотя пока еще окончательно не решил, жду вашего об этом мнения и хочу, чтобы вы познакомились с моими аргументами.

Аргумент первый и самый главный – это тяжелое военное положение и твердая уверенность с моей стороны в том, что как сын этого народа и этой страны я обязан в такое время сделать максимум возможного. Хотя и важно быть хорошим гражданином в Израиле, но в настоящий момент не это самое важное. Желательно, конечно, кончить занятия и приобрести какую-нибудь специальность – и я вовсе не собираюсь не возвращаться к ученью. Но, как говорится, время не ждет.

Кроме того, я не способен ни на минуту сосредоточиться сейчас на занятиях. Каждый раз, взяв учебник, я вскоре обнаруживаю, что смотрю невидящими глазами в пространство комнаты и думаю или, погрузившись в кресло, читаю сегодняшнюю газету. И не потому, что мне надоело учиться или я не умею концентрироваться. Вы ведь знаете, что это не так. Я понимаю, как важны занятия, и знаю, на что я как студент способен. Именно отсюда мои сомнения. Главная трудность в смысле ухода в армию для меня не в том, чтобы бросить занятия, а в том, чтобы оставить дом. Мне трудно расставаться с Тути часто и подолгу, но, опять же, я не планирую такое положение навсегда. Мне кажется, я призван совершить действие, о котором я знаю, что оно необходимо. Ведь и ты, отец, пренебрегал своей личной жизнью и годами посвящал всего себя борьбе за государство. И это не аргумент, что к тому времени ты уже кончил университет. Потому что, если бы занятия стали на твоем пу1и, я уверен, что, взвесив все за и против, ты пренебрег бы занятиями. Ты знал, что ты должен делать, более того, верил, что должен это делать, и соответственно действовал.

Кстати, физически я полностью пригоден к военной службе. Рука меня не беспокоит. Три дня назад я даже прыгнул с парашютом, когда нас призвали в армию для возобновления прыжков.