Игорь Максимычев - ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

7 ноября послу В.И. Кочемасову позвонил Кренц; затем посол был приглашен к министру иностранных дел ГДР Оскару Фишеру (я присутствовал на этой беседе). И Кренц, и Фишер, ссылаясь на ненормальную ситуацию, сложившуюся в северной части Чехословакии, объявили о предстоящем принятии ГДР срочных мер. Фишер уточнил, что политбюро ЦК СЕПГ склоняется к следующему решению проблемы: на территории ГДР близ схождения границ ГДР, ФРГ и ЧССР будет открыт контрольно-пропускной пункт специально для лиц, выезжающих в ФРГ на постоянное жительство; этим лицам не придется добираться до Западной Германии через третьи страны; при этом формальности будут сведены к минимуму. Данную часть будущего закона о выездах предполагалось ввести в действие немедленно, не дожидаясь его принятия Народной палатой в целом. Но прежде чем принять окончательное решение, политбюро ЦК СЕПГ хотело бы выяснить мнение советского руководства на этот счет.

Вернувшись в посольство, Кочемасов информировал по телефону Э.А. Шеварднадзе об обращении Кренца и Фишера. Министр иностранных дел СССР сказал: «Если друзья считают это возможным, то возражений с нашей стороны не будет», однако дал указание проработать вопрос на уровне экспертов. 8 ноября в посольстве состоялось совещание старших дипломатов для обсуждения идеи, высказанной Кренцем и Фишером. Как и можно было ожидать, общее мнение сводилось к тому, что нам ни в коем случае нельзя вмешиваться и предписывать руководству ГДР, как оно должно справляться с кризисом, возникшим не без его собственной вины. Советник посольства В.М. Гринин констатировал, что в результате реализации идеи Фишера фактически открывается граница с ФРГ, и высказал предположение, что обращение к нам вызвано желанием Кренца «разделить ответственность», если что-либо пойдет «не так»; однако и в этом случае наш ответ не может быть отрицательным. На том и порешили. Об итогах совещания мы сообщили в Москву, где еще продолжался двухдневный праздник по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Между собой мы называли фишеровский проект «дыркой в границе».

В этом месте обращаюсь к читателю с просьбой проявить снисхождение к тому, что я на время несколько меняю стиль изложения моих воспоминаний. Я хотел бы дать почувствовать накал атмосферы решающих ноябрьских дней 1989 года тем, кто не присутствовал при самом факте падения стены и лишь постфактум узнал о нем. Для этого я решил привлечь также свидетельства других, в первую очередь немецких, очевидцев событий 9 и 10 ноября [79] В частности, использованы следующие публикации: Daniel Kuchenmeister, Detlef Nakath, Gerd-Riidiger Stephan (Hrsg.), «…sofort, unverzuglich». Der Fall der Mauer am 9. November 1989, Potsdam, 2000; Hans-Herrmann Hertle, Kathrin Eisner, Mein 9. November. Der Tag, an dem die Mauer fiel, Berlin, 1999; Horst Teltschik, 329 Tage. Innenansichten der Einigung, Berlin, 1991; Walter Momper, Grenzfall. Berlin im Brennpunkt deutscher Geschichte, Munchen, 1991; Hans Modrow, Ich wollte ein neues Deutschland, Berlin, 1998; Markus Wolf, In eigenem Auftrag. Bekenntnisse und Einsichten, Berlin, 1999; Rafael Biermann, Zwischen Kreml und Kanzleramt. Wie Moskau mit der deutschen Einheit rang, Paderborn, 1998; Dieter B. Schroder, Von Politik und dummen Fragen. Beobachtungen in Deutschland, Rostock, 2002; Выступления экс-президента ФРГ Рихарда фон Вайцзеккера и премьер-министра земли Бранденбург Матиаса Платцека на конференции «Объединенная и разделенная. Германия двадцать лет спустя», организованной «Форумом Восток-Запад» в Зеддинерзее, Потсдам, 6-8 марта 2009 года; Кузьмин И.Н. Крушение ГДР. Заметки очевидца. М., 1993; Михаил Горбачев и германский вопрос. Сборник документов 1986-1991 гг. Москва, 2006. . Только последовательно проследив все звенья цепи больших и малых эпизодов случившегося за эти два дня, читатель сможет составить себе более или менее ясную картину той гигантской лавины, которая пришла в движение из-за оплошности нескольких политиков, оказавшихся неготовыми к управлению сложным восточногерманским государством. Получилась своеобразная хроника, которую я сейчас и предлагаю вниманию читателя.

9 ноября 1989 года, четверг 7.00 Прозрачное и холодное утро в Берлине предвещает отличную погоду – солнечную и сухую. Берлинская осень бывает, как правило, очень приятной. По старой традиции берлинцы называют ясную осеннюю погоду «императорской» («Kaiserwetter»). Несмотря на превосходные метеорологические перспективы, на сердце у меня, что называется, кошки скребут – в «стране пребывания», как именуется ГДР на нашем бюрократическом языке, зашкаливает внутриполитическая напряженность, не предвещающая ничего хорошего. Из Москвы на все наши тревоги один ответ: «Не надо драматизировать». Я стараюсь не менять привычного распорядка дня и сразу после подъема и короткой зарядки направляюсь в наш плавательный бассейн, расположенный напротив тыльной стороны дворца советского посольства на красивейшей берлинской аллее Унтер-ден-Линден. Как рассказывают старожилы, здание культурного центра, в котором размещается бассейн, было преподнесено в дар посольству совместным советско-германским предприятием «Висмут» (добыча урана в горах Тюрингии) в те времена, когда послом в ГДР был всемогущий П.А. Абрасимов. Как бы там ни было, возможность плавать по утрам в нашем бассейне (в утреннее время суток он, как правило, практически пуст) позволяет хоть как-то поддерживать необходимую физическую форму. Все остальное время проходит на заседаниях, совещаниях, в процессе чтения и составления бумаг, изредка встреч и бесед, а также прочей повседневности дипломатического бытия. Безлюдная Беренштрассе, которую надо пересечь, чтобы попасть в бассейн, не может отвлечь от тревожных раздумий. Эта улица, отделяющая основное здание посольства от панельного многоквартирного жилого дома и культурного центра, по соображениям безопасности с самого начала закрыта для движения всякого транспорта, за исключением посольских автомашин, и является, по существу, внутренней территорией советского дипломатического городка. Городок расположен на расстоянии менее 300 метров от линии секторального разграничения с Западным Берлином, то есть от той самой пресловутой Берлинской стены, название которой стало известным всему миру. Территория нашего посольства является практически частью приграничной полосы. Вплотную к жилому дому для сотрудников посольства примыкает угрюмый комплекс зданий министерства внутренних дел ГДР, часть которого размещается в тяжеловесной постройке довоенной эпохи, реставрированной после войны.

8.00 – Просмотр утренних телевизионных новостных программ во время непродолжительного завтрака не дает оснований ожидать каких-либо резких перемен в обстановке. Почти миллионный митинг 4 ноября на Александер-плац прошел без эксцессов, которых очень опасалось руководство ГДР. Понедельник с его традиционной массовой демонстрацией оппозиции в Лейпциге, лозунги которой задают тон протестного движения на всю последующую неделю, также миновал без крупных неприятностей. От все еще жестко контролируемого телевидения ГДР нельзя ожидать какой-либо будоражущей информации, поэтому надо особенно внимательно следить за телеканалами ФРГ. Западногерманское телевидение и радио играют огромную роль в формировании внутриполитической обстановки в ГДР. Самые радикальные идеи советской перестройки доносят до граждан ГДР не столько советская пресса или контакты с представителями СССР, сколько средства массовой информации ФРГ. На этот раз на западногерманском телевидении не наблюдается истерических припадков. Не приходится ожидать экстраординарных импульсов и из Москвы – только вчера закончились празднества по случаю очередной годовщины Октябрьской революции, и высокое начальство берет «тайм-аут».