Сергей Хрущев - Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы

Базировалась дивизия на печальной памяти Ходынском поле, которое с развитием авиации перекрестили в Центральный аэродром. Сейчас он оказался почти в центре города, его летное поле застроено домами. После победы полетов поубавилось. Именитые пассажиры редко покидали Москву. Многие вновь стали отдавать предпочтение поезду. Пилоты скучали. Основным их занятием стала доставка ежедневной почты уезжавшим на отдых к берегам Крыма или Кавказа членам Политбюро. Тихоходные американские грузовики ДС-3, получившие крещение в воздухе в самом начале 30-х годов, постепенно заменялись более современными и комфортабельными Ил-14.

После смерти Сталина Грачева на посту командира дивизии сменил полковник Цыбин. По этому случаю ему присвоили звание генерал-майора. Ил-14 еще какое-то время уживались на Центральном аэродроме, хотя и им стало тесновато, все ближе к летному полю подступали жилые дома. С появлением новых пассажирских лайнеров Ту-104, Ил-18, Ан-10 и, наконец, гиганта Ту-114 потребовалось удлинить взлетную полосу. В Москве это сделать невозможно. Дивизию решили вывести за пределы Москвы. Новое место расположения ей определили вблизи поселка Шереметьево.

Теперь строительство аэродрома первого класса закончили. В одно из октябрьских воскресений сразу после завтрака, забрав с собой детей, отец поехал на новоселье. Из Москвы сначала выбрались на Ленинградское шоссе, а затем свернули направо. Дальше узенькая асфальтированная дорожка петляла между березнячками и осинниками. Вот и конец пути — перед нами настежь распахнутые зеленые металлические ворота, около них вытянувшийся часовой. Рядом Цыбин и еще какие-то офицеры. От ворот в обе стороны, не видно конца, растянулся добротный бетонный забор. Отец велел остановить машину. Вылез, пожал руку Николаю Ивановичу: «Показывайте свое хозяйство, генерал».

Первым делом осмотрели взлетно-посадочную полосу, предмет особой гордости Цыбина. Она действительно получилась на славу: длинная, ровная, густо уставленная по краям разноцветными огнями. А ширина… Казалось, на ней могут разминуться два самолета.

Поле пустовало, самолеты еще не прилетели, ангары тоже не успели выстроить, только у въезда растянулось приземистое здание казармы, а чуть поодаль двухэтажный домик со стеклянным круглым фонарем на крыше: штаб, командно-диспетчерский пункт и место расположения летного состава.

Николай Иванович подробно рассказывал о своих планах, показывал, где разместятся инженерные службы, где стоянки. Отец слушал невнимательно, озирался по сторонам. Цыбин закончил свой рассказ словами: «А красота здесь какая!» Он широким жестом обвел уходящие к горизонту горящие золотом листвы на неярком осеннем солнышке березки, перемежающиеся мрачно-зелеными елями. В душе Николай Иванович оставался восторженным романтиком.

Мы вышли за ворота, свернули в лесок. Под ногами шуршали опавшие листья. Отец еще немного помолчал, потом поздравил Цыбина с прекрасным аэродромом. Тот расцвел улыбкой на добродушном широком лице. Однако поздравлениями дело не закончилось. «А не слишком ли шикарно для правительства, члены которого летают раз-два и обчелся?» — вдруг спросил отец.

Почуяв подвох, Цыбин стал оправдываться: аэродром построен в соответствии с нормами, отвечает всем требованиям эксплуатации самолетов любых типов, включая и Ту-114.

Отец хитро посмотрел на собеседника и повторил: «Вот я и говорю, хороший аэродром. И вы подтверждаете, что взлетать и садиться тут можно в любую погоду. И такое богатство должно простаивать, дожидаясь, когда у меня или у кого-нибудь из Президиума ЦК возникнет нужда отправиться с визитом? Не экономно». Цыбин повесил голову. По опыту он знал, что такой разговор отец затеял не зря.

«Мне кажется, будет правильно, — продолжал отец, — если мы этот аэродром отдадим Аэрофлоту. Внуково сейчас забито. Тут можно быстро построить необходимые службы, главное сделали, даже дорогу асфальтированную проложили. Кстати, зачем нам вообще держать в ВВС целую дивизию для обслуживания правительства? Это непозволительная роскошь. Давайте мы ее ликвидируем. Ничего не случится, если начальство станет летать на гражданских самолетах. И вы переходите в гражданскую авиацию».

Так, в результате воскресной экскурсии Военно-воздушные силы сократились на одну дивизию, а гражданская авиация приобрела первоклассный аэродром. Цыбин стал заместителем министра и не сожалел о переходе на гражданку. Вот только летать самолетами Аэрофлота отцу не пришлось. В недрах Гражданского воздушного флота создали специальный отряд для обслуживания правительства. Укомплектовали его военными летчиками. [52] На самом деле посещение отцом будущего Шереметьево состоялось не в октябре 1959 года, а годом-двумя ранее. Перелистывая в архиве старые газеты, я натолкнулся на сообщение об открытии 11 августа 1959 года нового аэропорта Шереметьево первым полетом ТУ-104А из Ленинграда. Свой рассказ я записал по памяти, она сохранила обстоятельства визита, а вот с датой получилась неувязка. Однако я решил оставить все, как было.

Отец не ограничился Шереметьевом. Гражданская авиация требовала новых аэродромов, и отцу казалось, что он нашел самый экономный выход из положения.

Вслед за Шереметьевом военные безвозвратно потеряли базу дальней бомбардировочной авиации в Броварах, что под Киевом. Затем пришла очередь сухумского аэродрома ПВО. Всех не упомнишь. Министр обороны слабо протестовал. Отец только посмеивался: богатые должны поделиться с бедными. Теперь, когда он отправлялся в очередную поездку по стране, прежде такие гостеприимные военные летчики принимали все меры, чтобы его самолет не приземлился в их владениях. Эти «волюнтаристские» действия отца не добавили ему симпатий со стороны генералов.

Произведенный в сентябре первый в нашей стране успешный запуск ракеты Р-12 из шахты отец воспринял как свой личный триумф. Тут же принял специальное решение: впредь не принимать на вооружение баллистические ракеты стратегического назначения в наземном варианте, только шахтные. Оформили его постановлением правительства 30 мая I960 года. Полгода понадобилось на утряску деталей.

Однако первый успешный запуск из спешно пробуренной шахты не означал решения проблемы. Продемонстрировали только принципиальную возможность. Поэтому сразу пришлось идти на исключения. Пока и Р-12, и Р-14, и даже Р-16 ставились на земле. Счет их пошел на десятки, перевалил за сотню.

В середине 1963 года Р-16 наконец ушла под землю. Через год за ней последовали и ракеты средней дальности.

Требование обязательного размещения ракеты в шахте создало дополнительные сложности и для Янгеля, и для Королева. Теперь и ядовитые испарения кислоты, и взрывоопасные пары кислорода скапливались в замкнутом подземном колодце. Обострилась проблема герметизации ракет.