Владимир Замлинский - Богдан Хмельницкий

А главное, решили направить на Украину посольство к Хмельницкому с тем, чтобы теперь открыто засвидетельствовать свое отношение к борьбе украинского народа. Снарядили его по такому же рангу, как и посольства в Данию, Турцию, Голландские штаты и немецкие курфюрства. Возглавить его назначили дворянина Григория Унковского, которому был дан обстоятельный наказ Посольского приказа, как вести себя с гетманом, что говорить, как отвечать на его и его старшины вопросы, что выяснить у него.

Русское правительство явно придавало важное значение этому посольству как призванному положить начало серьезным связям России и Украины, и потому указало, как в дальнейшем при обращении к царю составлять документы, чтобы не нарушать принятой этикетом формы, что приравнивалось к государственным преступлениям, имеющим целью оскорбить и унизить царя. До этого Хмельницкий в своих обращениях пользовался свободной формой, что не допускалось в международных отношениях. Унковский должен был перепеть ему «образцовое письмо», чтобы впредь им при переписке с царем «государево имянование и титлы так же написаны были сполна и исправно». Все письма к царю должны были начинаться следующими словами: «Божиею милостию великому государю царю и великому князю Алексею Михайловичу всеа Русии (п. т.) Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского и все войско Запорожское челом бьют». Такое обращение с этого времени и стало нормой при переписке Хмельницкого и украинских дипломатов с царем.

Посольство выехало из Москвы 15 марта 1649 года, а 31 марта было в Путивле. Вместе с Унковским на родину возвращался и Силуян Мужиловский, который 14 марта ходил с прощальным поклоном к царю и был жалован царскими подарками: «атлас гладкой, сукно-багрец, сорок соболей, денег 30 рублев». Подарки получили и сопровождавшие Мужиловского казаки.

Поездка проходила довольно спокойно, без особой спешки, хотя долго нигде и не задерживались. 10 апреля были в Переяславе, а 16-го подъезжали к Чигирину. За десять верст от Чигирина Мужиловский выехал вперед, чтобы предупредить Хмельницкого о прибытии посольства. За полверсты от Чигирина посольство встретил сын Хмельницкого Тимофей с сотниками и атаманами.

Из статейного списка посла русского правительства Г. Унковского, 1649 г.: «И Тимофей Григорию говорил: отец мой Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского, велел тебя, царского величества дворянина, встретить и спросить о здоровье, как тебя в пути бог миловал, здоров ль путем ехал? И Григорий говорил: божиею милостью и великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича всеа Русии жалованием до сего места доехал дал бог здорово. Да Григорий же спрашивал у Тимофея о здоровье отца его гетмана.

И Тимофей говорил: по милости божей отец мой Богдан Хмельницкий, гетман войска Запорожского, многолетствует, а тебе, царского величества дворянину, велел бити челом, чтоб тебе ехати в Чигирин».

Хмельницкий в это время был нездоров. Унковский попросил передать ему, что «у гетмана мешкать ему не велено, и гетман бы его, Григория, не задержал, велел ему быть у себя вскоре». Кроме того, он просил, чтобы во время переговоров «у него, гетмана, иных государств послов и посланников и гонцов никого не было».

17 апреля Хмельницкий пригласил Унковского к себе. В знак особого уважения, чтобы тот не шел пеши, он послал ему своего коня. От места постоя Унковского и подьячего Семена Домашнева, несшего государеву грамоту, сопровождала целая свита из писарей, есаулов, войта [81] Войт — староста. , атаманов. На гетманском дворе было также множество казаков с сияющими лицами.

Когда Унковский и Домашнев зашли в гетманову светлицу, тот встретил их у дверей. Унковский, выйдя на середину комнаты, сказал приветственную речь и подал царскую грамоту. «И гетман у Григория государеву грамоту принял и к печати приложился и поцеловал и обозному своему Чарноте также велел приложиться и поцеловать».

В светлице, кроме Чарноты, были сыновья Хмельницкого Тимофей и Юрий, а также приближенные к нему военачальники. Следуя наказу, Унковский передал гетману и всем остальным царские подарки.

«И гетман и ближние его люди государево жалование приняли, и говорил гетман, что они на государево жалование челом бьют… Рады ему, великому государю, служить, как его, великого государя, воля будет».

Унковский сообщил гетману, что его письмо, переданное через посланца Михайлова, «чтобы под его, царского величества, высокою рукою быть, государь милостиво похваляет», и Хмельницкий благодарил за это и пригласил послов на обед.

18 апреля болезнь не позволила Хмельницкому подняться с постели. Встретились с послом 19-го в присутствии старшин. Затем Хмельницкий вместе с Унковским, Домашневым и писарем Виговским уединились в отдельную комнату, где и состоялся основной разговор.

«И гетман Григорию говорил: писано ко мне и ко всему войску Запорожскому от великого государя и его царского величества грамоте, что со мною о царского величества делах говорити учнешь, и мне б тебе в том во всем верить. И я от тебя царского величества дел слушать рад, и своих дел, что у нас есть, от тебя не скрою».

Прежде всего остановились на вопросе об избрании царя на польское королевство. Хмельницкий предложил наступать русским войскам на Литву. «И Литва, боясь великого государя, ратных людей, и нас, Запорожского войска, и крымского царя, сами будут просить и бити челом великому государю, чтоб им был государем».

В отношении же того, что из-за «вечного мира» с Польшей государь не может сейчас принять Украину под свою руку, Хмельницкий попытался убедить Унковского, что из-за этого царю вовсе не придется нарушать мир с Польшей, потому что казаки короля «не выбирали, а не короновали, и креста ему не целовали», а потому «волею божиею тем от них стали свободны».

Гетман страстно убеждал посла, что сейчас нечего бояться Литвы и Польши, которые в прошлом «Московскому государству многие беды и разоренье учинили», потому что без Запорожского войска они не имеют силы, с присоединением же Украины к России последняя получила бы «безо всякого накладу такое великое государство и множество ратных людей».

Хмельницкий ссылался на исторические традиции единства русского и украинского народов: «А мы царского величества милости ищем и желаем потому, что от Владимирова святого крещения одна наша благочестивая християнская вера с Московским государством и имели единую власть. А отлучили нас неправдами своими и насилием лукавые ляхи». Снова и снова гетман акцентировал внимание на том, что на чьей стороне сегодня будет Запорожское войско и Белая Русь, «та сторона сильна всем неприятелям будет».