Владимир Замлинский - Богдан Хмельницкий

О многом переговорили Унковский и Хмельницкий в этот и последующие дни. Унковский старался ни в чем не отступать от царского наказа, а Хмельницкий поднимал все новые и новые вопросы, показывая в них и свое знание обстановки, и реализм политика, и дальновидность.

Унковский всячески подчеркивал, что русское правительство неравнодушно к тому, что делается на Украине.

— Когда ж царскому величеству ведомо учинилось, — говорил он Хмельницкому, — что у вас, в Запорожской земле, хлеб не родился и саранча поела, а соли из-за войны ниоткуда привозу не было и от войны в Запорожской земле многое разоренье учинилось, царское величество тебя, гетмана, и все войско Запорожское пожаловал хлеб и соль и всякие товары в своих государевых городах покупать вам… Да царское же величество тебя, гетмана, и все войско Запорожское жалует: с торговых ваших людей, которые учнут приезжати в его, царского величества, порубежные города для торгового промыслу, с товаров их пошлин в свою государеву казну взимать не велел. И то великого государя к вам, войску Запорожскому, многая милость и без ратных людей многое поможение.

Хмельницкий молча слушал, кивая головой в знак согласия. Седой его чуб то и дело спадал на лоб, и он, не замечая, машинально отбрасывал его назад. Когда Унковский окончил, гетман поблагодарил за оказанные царские милости, потом поднялся с лавки, подошел к широкому окну и, всматриваясь через него в даль степей, с горькой печалью произнес:

— Но русское правительство отказывает нам в просьбе взять под свою руку Украину, помогать казакам военной силой.

Когда Унковский хотел что-то ответить на это, Хмельницкий остановил его поднятой рукой и продолжил:

— Несмотря ни на что, просьба наша остается, и мы пошлем с ней в Москву новое посольство.

Наступило 22 апреля 1649 года, день отъезда Унковского и его товарища Домашнева в Москву. Утром Хмельницкий вместе с писарем Виговским составил письмо царю, в котором снова просил помощи против польско-литовских войск и благодарил за разрешение украинскому населению свободно покупать различные припасы в пограничных русских городах. И опять, в который уже раз, просил царя, чтобы он «яко правдивый и православный государь християнский, единым государем нам, слугам своим, был».

Перед обедом Виговский пришел к Унковскому и сказал, что его ждет гетман и прислал ему своего коня. Хмельницкий сообщил Унковскому, что посылает с ним «к великому государю послов своих полковника Чигиринского Федора Вишняка с товарищами». «Того ж дня пошли из Чигирина. А провожали из Чигирина с гетманским знаменем и с литаврами и с трубами гетманов сын Тимофей Хмельницкий, и полковники, и есаулы, и писари, и сотники, и атаманы Запорожского войска до перевозу реки Тясьмы».

Это было первое официальное посольство гетмана в Россию, ведь Мужиловский, ехавший в Москву с патриархом Паисием, не имел письменных полномочий на ведение переговоров. Хмельницкий придавал большое значение посольству. О чем говорило хотя бы то, что возглавил его не кто иной, как один из старейших руководителей освободительной войны, Чигиринский полковник Федор Якубович Вишняк. С ним в Москву снарядили казаков, к которым Хмельницкий питал особое доверие: Степана Мостепенко, Ивана Скоробченко, Ждана Якименко.

В новом письме к царю от 3 мая 1649 года Хмельницкий сообщал, что направляет посла своего с тем, «чтоб ваше царское величество не только со своего, но и с нашего посланца о всем сразумели», чтоб казацкий посол «с вашим царским величеством изустно разговорил и всю истину исповел…».

В Москву ехали через Киев, Нежин, Батурин, потом на Путивль. Такой кружной путь был избран Унковским. Он давал ему возможность выполнить поручение Москвы — самому разведать, «прямо ль хотят (украинцы) быть царского величества под высокою рукою» или же это лишь желание самого Хмельницкого и старшин. И по тому, как тепло, по-братски встречало местное население русского посла, с какой радостью стремилось оно выразить ему свое дружелюбие, Унковский воочию убедился, что о воссоединении с Россией мечтает весь народ Украины, что это всеобщее желание. Везде люди говорили ему, «что они царского величества под высокою рукою быти рады и о том бога молят… и во всем полагаются на гетмана Богдана Хмельницкого: как его воля на такое дело будет, а они от него отставать не будут».

Посольство Григория Унковского имело очень большое значение для дальнейшего развития отношений между Украиной и Россией. Ведь этим официально признавалось благожелательное отношение России к Украине, подтверждалась готовность оказать ей всяческую экономическую и материальную помощь…

Посла Хмельницкого встречали и принимали в Москве очень торжественно. Сразу же по прибытии ему было выдано государево жалованье и пропитание.

В тот же день 5 июня он был принят царем как особенно уважаемый гость «с большим чином» в Золотой палате. «А государь был в царском платье. А рынды были при государе: князь Иван да князь Офанасей Репнины, князь Ондрей, да князь Лаврентий, княж Михайловы дети Мещерские». Одновременно с Вишняком царь принимал и других важных иноземных послов. Очевидно, это было сделано для того, чтобы показать перед ними свое благожелательное отношение к гетманскому послу. И хотя добрым и уважительным отношением все и ограничилось в этот приезд и 13 июня Федор Вишняк был отпущен с царским письмом из Москвы на Украину, но уже сама торжественная встреча, переговоры с царем объективно сыграли положительную роль в наметившихся отношениях. Переговоры эти приобрели международное звучание. Об укреплении связей Украины с Россией серьезно заговорили в мире.

Такое поведение русского правительства немало насторожило польскую шляхту. И она решила потребовать от России порвать связи с Украиной. Вскоре после отъезда на родину Федора Вишняка Польша отправила в Москву свое посольство в составе Добеслава Чеплинского, Петра Вяжевича и Петра Галинского. Оно имело два важнейших задания — добиться от русского правительства продолжения выполнения Поляновского мирного договора, заключенного в 1634 году, добыть сведения о содержании переговоров с Богданом Хмельницким.

Но в Москве быстро раскрыли намерения Чеплинского и установили за ним и его спутниками строгий надзор. О всех их действиях сразу становилось известно царю. А действия эти отмечались наглостью, развязностью, в доме послов не прекращались попойки. Даже среди польской шляхты говорили, что члены посольства, «будучи у великого государя, у его царского величества, вечново докончания не подкрепили дуростью своею, пьянством и табачною и винною торговлею».

Посольству было заявлено, что русское правительство отказывается от выполнения в дальнейшем условий Поляновского договора.