Евгений Муляров - Джуна

Теперь дело за Джуной. Будь это в цирке, команда униформистов выстроилась бы сейчас в две шеренги, свет погас, лишь один яркий про­жектор выхватывал бы из тьмы площадку, на которой происходит действие. Тишина, разры­ваемая барабанной дробью. А потом бравурный взрыв оркестра. Туш. Литавры. Эксперимент завершен. Иллюзионист раскланивается.

Тут все было иначе. Молчаливые американ­цы внимательно наблюдают за ходом экспери­мента, стрекочут кинокамеры, запечатлевая про­исходящее до малейших подробностей. Но что, собственно, запечатлевать?

Джуна подержала плотный запечатанный конверт между ладонями не больше минуты. Затем протянула конверт американским ученым. Ее участие в эксперименте закончено. Теперь дело за американскими учеными.

Они заберут конверты с аккуратными помет­ками «Обработанные» и «Необработанные» к себе в Америку. И уже там проявят куски фо­топленки. Все двенадцать, по два в каждом чер­ном конверте.

Так и было. В Америке пленку со всеми над­лежащими предосторожностями проявили. И что же? Фантастика? Явь? Нет, явь, превосходящая самую смелую фантастику.

«Обработанные» Джуной куски фотопленки были не просто засвечены. На них запечатлелись красные, белые, розовые, синие и голубые пятна. И в центре каждого кадра яркая световая вспышка, напоминающая солнечную.

Это выглядело так. Пленка, а на ней кружки: белые центр, от него отходят словно лучи, а во­круг белого пятна — красные, синие, розовые. И так почти по всей пленке.

Оказывается, пленка, использованная для опыта, имела три уровня восприятия света. При слабом световом воздействии она получает голу­бую или синюю окраску. Сильное световое воз­действие фиксируется пленкой в виде красного цвета. А белый цвет говорит об очень мощном источнике освещения. «В некоторых местах, — рассказывали потом американцы, — пленка ос­вещена так, словно ее вскрывали при ярком свете. Просто взяли и вскрыли, а не воздейст­вовали руками на непроницаемые для света плотные бумажные конверты». Ученые зафикси­ровали два варианта засветки: на некоторых участках были цветовые пятна, а некоторые за­свечены сплошь.

А что же контрольные куски пленки? Они были темны! Абсолютно темны! На них запечат­лена беспросветная темнота.

Когда, теперь уже в Москве, куда перебра­лась к тому времени Джуна, американские уче­ные подробно рассказывали ей о результатах эксперимента, один из присутствующих при раз­говоре русских ученых задал вопрос:

— А был ли эксперимент полностью кор­ректным?

И, услышав удивленные возгласы американ­цев, пояснил свою мысль:

— Ни на малую толику не сомневаюсь, что сам эксперимент поставлен точно, с соблюдени­ем всех необходимых условий. Но ведь конверты потом перевозили в другую страну! Вам при­шлось пройти обязательный таможенный кон­троль. Не могло ли что-нибудь случиться именно на этом этапе?

Американцы ответили:

— Оба белых конверта, в которых были за­печатаны по три черных конверта с отрезками фотопленки, хранились вместе. Произойди что-нибудь, пострадало бы содержимое всех конвер­тов. Но вы знаете, что контрольные образцы так и остались незасвеченными, в отличие от образцов, обработанных Джуной.

Аргумент признали убедительным.

В общем разговоре прозвучали слова, на ко­торые следует обратить особое внимание: «...Не все люди обладают способностями, присущими Джуне. И лишь немногие из них могут эти спо­собности ярко и убедительно продемонстриро­вать. Джуна все делает наилучшим образом и тем самым привлекает к проблеме внимание дру­гих людей... Джуна особенно ценна в том смыс­ле, что ее возможности можно измерить. Для работы с ней годятся даже приборы, которые уже есть. Она — бесценный объект для изуче­ния...»

Слова американца очень важны для понима­ния некоторых эпизодов биографии Джуны, о которых пойдет речь дальше. Да, Джуну порой использовали как объект для исследований. Ис­пользовали те же американцы. Использовали и советские ученые, хотя это вовсе не афиширова­лось, а исследования были полузакрытыми: Джуна работала над своими научными пробле­мами, попутно изучая резервы своих способнос­тей, а в это время кто-то изучал ее феномен, решая задачи, вовсе не связанные с диагности­кой и лечением заболеваний. Знала ли о том Джуна? Вполне вероятно, догадывалась. А не­которые новейшие публикации косвенно под­тверждают, что она и попросту была в курсе этих исследований, где выступала не субъектом, а объектом.

Но что запечатлелось на засвеченной фото­пленке? Что это за сияние? Что это за пятна, похожие на изображение пылающего солнца? Ученые, по-видимому, оставили подобные во­просы без ответа. Для них достаточно знать — фотопленка зафиксировала излучение, порождае­мое руками Джуны. Значит, биополе существу­ет. Поставленный американцами эксперимент — лишнее тому доказательство.

Но пятна имеют разный характер, разную степень интенсивности, наконец, разную форму. Одни в виде круга, а другие — сплошная бе­лизна.

Мое толкование причин этого явления может показаться ученым наивным либо шарлатанским, однако любой человек вправе иметь собственное мнение.

В данном эксперименте руки Джуны высту­пали ретранслятором биополя, присущего ее телу. А недаром практически во всех развитых мистических учениях человека сопоставляют со Вселенной. Говоря языком сравнений, на фото­пленке зафиксировано фотографическое изобра­жение вселенной тела Джуны. Возможна и более сложная аналогия. Если в микрокосме (челове­ке) отражен макрокосм (Вселенная), почему бы в человеке — или его преображенном образе — не попытаться разглядеть, кроме общего подо­бия, подобие отдельных частей макрокосма?

А если на фотопленке запечатлено сияние множества солнц «микровселенной» Джуны, солнц, окруженных солнечными протуберанца­ми? Сплошная же белизна, заливая фотопленку в некоторых местах, не свидетельствует ли о том, что какое-то из множества солнц «микро­вселенной» приблизилось почти вплотную, зали­вая все невыносимо ярким светом?

При таком понимании отношений человека и мира делается понятным, что углубление в себя сродни погружению во Вселенную. Ясновидец вглядывается не в даль, подкручивая окуляры биноклей и подзорных труб. Он вглядывается в подсознание, сосредоточиваясь, напрягая силы, сам и мир, и прибор для отражения внешнего мира, и прибор для разглядывания этого отраже­ния.

Рассказанное здесь способно пролить допол­нительный свет на события, изложенные в главе «Глаз деревянного коня». А для мага, которым и является Джуна, особые отношения со Вселен­ной есть обязательное условие его существова­ния, так сказать, родовая черта.