Татьяна Бобровникова - Сципион Африканский

В том, что Пифагор не вкушал мясного, согласны большинство авторов. Порфирий со ссылкой на Евдокса пишет, что Пифагор не только не вкушал ничего живого, но даже не подходил близко к поварам и охотникам ( Vit. Pyth., 7 ). Согласны с ним Секст Эмпирик ( IX, 127 ), Страбон ( XV, 716 ) и Диоген Лаэртский, утверждавший, что он совершал только бескровные жертвы. Противоречит этой общей традиции только Аристоксен ( Diog., VIII, 20; Gell., IV, 11, 1 ).

Диоген Лаэртский со ссылкой на Алкидама утверждает, что Эмпедокл был учеником Пифагора ( VIII, 56 ). Тимей говорит, что Эмпедокл не только был учеником Пифагора, но пифагорейцы даже обвиняли его, как и Платона, в краже их учения ( Diog., VIII, 54 ). Неанф пишет, что его обвиняли в разглашении пифагорейских тайн ( ibid., VIII, 55 ). Порфирий помещает его в каталог пифагорейцев. Плотин пишет: «Эмпедокл, я полагаю, открывал то, что Пифагор и его последователи говорили в форме загадок» ( Plotin. Enn., IV, 8, 1 ). Б. Л. Ван дер Варден уверенно называет его пифагорейцем ( Van der Waerden В. L . Die Pythagoreer (religiose Bruderschaft und Schule der Wissenschaft). München, Artemis Verlag, 1979, S. 118).

О кончине Эмпедокла существует множество рассказов. Этот же удивительно напоминает историю китайского поэта Ли Бо. Существовала легенда, что «Ли Бо был бессмертным духом, занимавшим на небе должность „ владыки звезд “. За провинность Ли Бо был изгнан на землю, а когда срок его изгнания окончился, был возвращен на небо». Случилось это так. Однажды ночью Ли Бо плыл в маленькой лодочке. «Луна в ту ночь светила так ярко, что кругом было светло как днем. Вдруг Ли Бо совершенно отчетливо услышал звуки музыки, исходящей откуда-то с горизонта и постепенно приближавшейся. Только до Ли Бо доходили эти звуки, никто из лодочников их не слышал… К Ли Бо подошли два бессмертных отрока…

— Верховный владыка приглашает владыку звезд занять прежнее место, — сказали они, обращаясь к Ли Бо… Ли Бо, сидя на спине кита, взвился в воздух и стал удаляться в том направлении, откуда доносились звуки музыки» (Ли Бо, «Небожитель», пьяный пишет письмо, устрашающее государство Бахай // Удивительные истории нашего времени и древности, пер. И. Э. Циперович. М. -Л., 1954).

Гофман увлекался каббалой, которая, как известно, очень многое заимствовала из учения Пифагора. В своих произведениях он неоднократно высказывает веру в переселение душ. Так, в « Крошке Цахесе » фея Розабельверде, прощаясь с мертвым Циннобером, высказывает надежду, что увидит его еще «жучком, шустрой мышкой или проворной белкой». В « Повелителе блох » переселение душ играет особую роль, так как три главных героя, знавшие некогда друг друга, встретились опять в новой жизни. Писатель описывает, как один из них, увидав впервые молодую красавицу, был поражен внезапным воспоминанием. «Чем дольше вглядывался он в милое личико голландки, тем более пробуждалось в глубине его души какое-то глухое воспоминание, как будто он уже где-то ее видел, хотя и в совершенно другой обстановке, и в ином одеянии, да и сам он будто имел тогда совсем иной облик». Наконец, «в его душе вдруг, словно в волшебном фонаре, всплыла картина, и он увидел далекое-далекое прошлое, предшествовавшее даже тому времени, когда он впервые вкусил материнского молока, и в этом прошлом жил как и он сам, так и Дертье Эльвердинк». В этой же сказке Гофман говорит о мудреце, обладавшем даром читать на лице человека, обитала ли уже раньше его душа в другом теле или она совершенно свежа и нова. Тело Гофман именует тираном, сковывающим творческие силы духа, учению о музыке сфер он придает особое мистическое значение. Впрочем, дальнейшие рассуждения увели бы меня слишком далеко. Несомненно, это тема для специального исследования.

Замечательно, что каббалисты считали, что Сципион, как и Пифагор, был сыном саламандра (см., например: Франс А . Харчевня королевы Гуселапы // Полн. собр. соч. в 25-ти томах под ред. А. М. Эфроса. Т. V. М., 1937, с. 108).

Могут сказать, что объяснение, которое я даю апофеозу Сципиона у Энния, чересчур смелое. Но, откровенно говоря, я просто не вижу другого. Есть мнение, что Энний находился под влиянием стоицизма (см., например: Boyancé P. Etudes sur la réligion romaine. P., 1972, p. 253–282). Но, во-первых, нет ни одного свидетельства, что он был близок к стоикам, в то время как ряд авторов называет его пифагорейцем. Нет вообще никаких указаний на то, что в Риме были стоики до Панетия. Во-вторых, учили, что из людей можно стать богами, далеко не все стоики, а очень немногие из них, последователи Персея ( Cic. Nat. deor., I, 38; Ael. Plac., I, 62 ). Панетий же, например, вообще отрицал бессмертие души ( Cic. Tusc., I, 32 ). Но допустим, что Энний находился под влиянием именно Персея (хотя это абсолютно произвольное предположение). Он должен был увязать это новое учение с пифагореизмом, во всяком случае с переселением душ, ибо Лукреций определенно говорит, что Энний верил в метемпсихозу. Значит, он все-таки должен был допустить, что у Сципиона последнее перерождение и он принадлежит, таким образом, подобно Пифагору, к третьему виду живых существ.

Хейвуд утверждает, что Энний, по воспитанию и взглядам грек, пытался ввести в Риме эллинский культ героев. Героями, а не богами были у него Ромул и Сципион ( Haywood R. M. Studies on Scipio Africanus. Baltimore, 1933, p. 18sq). Но эта гипотеза представляется совершенно необоснованной. Прежде всего Энний крайне скептически относился к народной религии, а герои — это именно народные демоны. Затем в народной религии герои на небо никогда не возносились, а жили в священных рощах и лесах. В таком священном месте близ Колона поселился дух Эдипа у Софокла и охранял давший ему приют город. Сервий определенно говорит, что души героев жили в рощах ( Serv. Aen., I, 441 ). Это подтверждают эпиграфические данные ( А. ер., 1960, № 138 ). Геракл, вознесшийся на Олимп, с которым сравнивали Публия, почитался богом , а не героем . Между тем Энний очень часто подчеркивает, что Эней, Ромул и Сципион живут в синих храмах неба. Эту разницу между богами и героями отметил Лактанций. Он пишет, что Энний и Цицерон помещают Сципиона «не только в храм (как героя — Т. Б. ), но даже на небо» ( Instit. div., I, 18 ). О Ромуле доподлинно известно, что Энний называл его богом, а не героем. Но особенно важно следующее: Цицерон говорит, что на небо взошли всего три человека — Ромул, Геракл и Сципион ( De re publ., fr. 6 ), а героев в Греции и Италии было великое множество. Кроме того, если бы Энний и воспринял учение о героях, то опять-таки должен был увязать его с исповедуемой им пифагорейской доктриной. Излагая взгляды пифагорейцев по этому поводу, Диоген пишет: «Душами полон весь воздух, они называются демонами и героями» ( VIII, 132 ). То же находим у Варрона, который, как известно, завещал похоронить себя по пифагорейскому обряду ( Plin., N.H., XXXV, 160 ). Он называет манов, т. е. героев, духами воздуха ( Arnob. Adv. pag., VII, 39–41 ). На небо они, таким образом, и согласно Пифагору, и по народным представлениям не возносились.