Андрей Богданов - Опальные воеводы

Дождавшись отъезда Хабарова и Выродкова, Шах-Али открыто проявил свой нрав, за который уже дважды изгонялся казанцами. Собрав своевольных князей у себя на пиру, он велел перебить их. За два дня резни в городе было убито семьдесят видных казанцев. В Казань вновь срочно выехал Алексей Адашев, которому Шах-Али сказал:

— Прожить мне в Казани нельзя, загрубил есми казанцам добре; брался выпросить им у царя московского правый берег Волги, и если этого не будет, то и я в Казани не усижу.

Адашев отвечал, что чувашей назад в казанское подданство никто не отдаст, и мир не утвердится до тех пор, пока все пленные не будут из рабства освобождены. Если же хан хочет из Казани бежать, то сначала должен ввести в город русские полки и воевод.

— Я мусульманин и не хочу против своей веры идти, — заявил хан, — но и государю вашему изменить не хочу. Некуда мне бежать, кроме как к московскому царю. Если казанцы встанут на меня — изведу лиходеев и убегу к государю!

Адашев уехал, убедив хана вести себя более мирно и в согласии с договором. В январе 1552 года переговоры продолжались в Москве через Ивана Васильевича Большого-Шереметева. Ему казанцы сильно жаловались на Шах-Али, «что их убивает, и грабит, и жен их и дочерей емлет сильно». Шереметев сумел договориться, что вместо хана московский царь пришлет в Казань наместника с войском и город будет управляться так же, как другие города Российского государства. Чтобы провести эту договоренность в жизнь, в феврале Адашев вновь направился в Казань, где столкнулся с неожиданно упорным противодействием хана.

— Мусульманского государства я не разрушу, — заявил Шах-Али, — а прожить мне в Казани нельзя, меня здесь убьют, убегу в Свияжск!

6 марта хан исполнил угрозу: обманом, собираясь будто бы на рыбную ловлю, выехал из города со множеством знати и вывел из Казани всех стрельцов, составлявших его охрану. По прибытии Шах-Али в Свияжск наместник и воевода князь Семён Иванович Микулинский-Пунков начал переговоры с горожанами Казани о принятии города под своё управление. Вскоре договор был заключен и утвержден многими видными казанцами. В город были направлены воеводские обозы с семьюдесятью казаками для размещения на тех дворах, которые отведут сами казанцы.

В сопровождении множества казанских князей воеводы Семён Микулинский, Иван Шереметев и Пётр Серебряный с полками направились к Казани. Перед самыми воротами они узнали, что в городе произошло восстание. Сторонники «священной войны» — муллы и другие исламские священнослужители сумели обмануть народ ложью, что все выехавшие из города казанцы перебиты и повязаны, что русские хотят вырезать всё мусульманское население.

Несмотря на то что множество казанцев жили в ту пору в незащищенном посаде под городом, Микулинский с товарищами «ни одному человеку лиха не учинили», стараясь переговорами склонить жителей к миру. Вскоре стало известно, что казанцы клятве изменили и на мир не согласны. Но Микулинский всё ещё надеялся успокоить волнения в городе и приказал отвести войска в Свияжск, чтобы продолжить переговоры.

Вместо них началась война. Бежавшие в город и захватившие власть мурзы, опираясь на мусульманское духовенство, всеми силами разжигали в народе ненависть к Руси. На казанский престол они пригласили из Астрахани ханского сына Еди-Гирея. Казанские отряды напали на правобережных чувашей, желая заставить их отказаться от русского подданства. Чуваши стояли крепко, в одном из боев даже захватили двух казанских мурз. Однако, видя, что зазимовавшие в Свияжске русские войска ослаблены цингой, чувашские князья завели тайные переговоры с казанцами.

Едва вскрылась Волга, на судах поспешила в помощь Микулинскому с товарищами легкая рать Александра Борисовича Горбатого и Петра Ивановича Шуйского. Воеводы со свежими запасами продовольствия прибыли вовремя. Множество чувашских князей уже отложилось от Свияжска, т. е. изменило присяге, и вокруг города шла война.

Цинга валила русских воинов, они терпели одно поражение за другим; взятых в плен казаков и дворян публично казнили в Казани «для поднятия духа» бунтующих мусульман. Через заставы на Каме хан Еди-Гирей прорвался в город и ободрил казанцев. Но Свияжск устоял, а Москва готовила войска к решительному походу на Казань.

Народу война с Казанью представлялась как продолжение многовековой борьбы с басурманами, которые столетие за столетием разоряли Русскую землю, проливали невинную кровь, угоняли в страшное рабство. Покончить с наследником Золотой Орды, освободить томящихся в неволе братьев, принести мир и покой истерзанной земле — эти идеи были близки народам Московского государства, дружно поддерживавшим казанский поход. Настаивала на походе и Русская православная церковь, выступая проповедницей войны с басурманами.

Действия казанской знати и духовенства оказались как нельзя более выгодны российским властям. Слишком богата, слишком «угодна» была «под райская землица» Казанского ханства, чтобы мирным соединением его с Русью оставить значительную часть владений в руках местных князей и мурз. В центре Руси землицы и крестьянских рук для помещиков уже не хватало, и дворянство алчно глядело на восток. «Хотя бы таковая землица угодная и в дружбе была, — писал дворянский публицист Иван Пересветов, — ино было ей не мочно терпети за такое угодие».

За войну активно выступало и купечество. Казань перекрывала важнейший торговый путь между Европой и Азией. Многочисленные перемирия и соглашения с казанскими властями лишь приоткрывали этот путь, неизменно завершаясь кровопролитием. Тысячи купцов были ограблены и проданы в рабство. Торгово-промышленные круги готовы были пожертвовать большие средства на окончательное уничтожение разбойничьего гнезда — Казани.

Известие о разрыве казанцами мира, подобно выстрелу, выпустило скрытую на Руси огромную энергию. С невиданной быстротой собирались полки, флот речных судов загружался продовольствием и воинскими припасами, чтобы обеспечить ратников всем необходимым. Рассуждения о трудностях летней войны — «для того, что Казанская земля в великих крепостях, в лесах, и во озерах, и во ржавцах: зимою добро будет воевать» — были отметены. 16 июня 1552 года большие полки выступили из Москвы с самим царем Иваном Васильевичем.

Во главе ратей стояли храбрые и опытные воеводы: в Большом полку Михаил Иванович Воротынский, в Передовом — Иван Иванович Турунтай-Пронский, в Правой руке — Андрей Михайлович Курбский и Пётр Михайлович Щенятев, в Левой руке — Дмитрий Иванович Микулинский-Пунков и Дмитрий Михайлович Плещеев, в Сторожевом полку — Дмитрий Иванович Немово-Оболенский и Михаил Иванович Вороново-Волынский.