Рустам Мамин - Память сердца

Алина, увидев, что полбанки икры я уже «освоил», поинтересовалась:

– Рустам, а не хотите родным в Москву икры переслать? Ведь там икры, по-моему, нет. Запрет наложен. Приятно будет домашним!

Я обалдел:

– Что значит «хотите или не хотите»? Обязательно послал бы! Даже противоестественно как-то: не послать. Я благодаря приятным людям лакомлюсь, а родные и не подозревают. Но как?.. Ведь для этого надо лететь в Охотск, на почту. И потом не разрешат вывозить икру – криминал!

– Зачем в Охотск? Надо заказать стандартный ящик-посылку, возможно, они даже есть на нашей почте. Я покажу, как упаковать, чтоб не текло и не пахло, и на нашей почте девчонки все оформят. Вам они не откажут, я знаю. Пошлете на свой адрес. Потом я могу послать на ваш адрес. Потом опять вы. А можно и письмо вложить, чтобы написали еще какой-нибудь адрес – и туда пошлем… Предлагаю вам свои услуги. Может, меня добрым словом вспомните!..

Я так и сделал: послал несколько раз, и все посылки дошли до адресатов. Как узнал по возвращении, среди родных только и разговору было, что же это за чудо! Не икра, а «небо на языке»!

Настал день, когда интеллигенция Арки, русские и эвенки, объединившись в большую группу и прихватив ведра, бидоны, на пятнадцати лодках-моторках пошли вверх по течению – за черной смородиной. В группе два аккордеона, гитары – три; одна почему-то не участвовала в музыкальном сопровождении, что-то не поделили в пути: девчонка-гитаристка обиделась на подружек и отказалась поддерживать настроение своей игрой. Аккордеонисты же по случаю предстоящего пикника, видимо, втихую, не медля, приложились к горячительному и одновременно, не согласовываясь, заиграли песни – каждый свою. Но, поскольку лодок много, растянулись на полкилометра, – вроде и ничего, ухо никому не резало.

Лодки несутся длинным караваном. Ревут моторы и… надрываясь, ревут человеческие глотки, кто во что горазд… Пьянит тайга: просторы, красота… Ажиотаж царит на реке. На каких-то лодках поют, причем на каждой – свою песню. А если где-то не поют – значит, там спорят, не дают пить: «Едем работать! Потом, перед отъездом, наглотаетесь!..» И так часа два…

Прибыли. На остров или островок – никто толком не знал. Ясно одно: нужно собирать смородину – за этим приехали. Разошлись.

Я огляделся. Кругом кусты черной смородины – ну что называется, видимо-невидимо! Запах плывет сладкий, дурманящий. Решил помочь Алине. Что интересно: собираем, не сходя с места, с одного куста, а Алина вдруг предлагает: «Отойдите на минутку, посмотрите…» Я отошел и вижу: где собирал, там – зелено. А вокруг – черным-черно, все смородина, – сплошь! С одного куста собрали два ведра. Уходя, обернулись: черные кусты – с двумя оголившимися зелеными пятнами.

Все собрались на берегу, уложили ведра и бидоны в лодки и с мешками пошли вглубь – собирать орехи. Пошли и мы с Димой и Асей, оставив Алину готовить обед. На берегу задымили костры. Несмотря на перепалки, аккордеонисты и гитаристы начали подстраиваться, организовывать ансамбль.

Собирать кедровые шишки – ничего интересного. Ходишь вокруг одного дерева, как тот Иван-дурак из сказки – тупо, бездумно, ну, прямо как в обычном саду вокруг яблони: вот яблоко, вон еще! Опять яблоко, пониже – тоже яблоко… А здесь шишки: вот шишка, вот еще шишка. И там нужно достать, и тут нужно собрать. Только запах кедра приятен, а так – ходишь и кидаешь в мешок – скучное дело!

Но собирать надо. Зачем иначе пришли? Помогай, Рустам Бекарыч. Даром что ли икру вкушал да утки жареной отведал? Хорошим людям помогать – одно удовольствие, должно быть. А ты «не интересно»! Найди интерес! Например, что тут может быть интересного для фильма об эвенках? Ага, задумался! То-то же. Работать приехал. Трудись. Что еще не видел? Алина про улицы новые безымянные рассказывала…

На берегу все с полными мешками. Загружают лодки. Эх, где оператор?.. Потом такой живой эпизод организовывать надо будет. Пора вызывать – много уходящих объектов…

Казалось бы, после такого легкого веселого, продуктивно проведенного дня и возвращаться будет весело. Да нет, приуныли все. Или устали? Незаметно для себя, но устали. Или музыканты-мужья опьянели.

Но возвращались неинтересно. Даже не ругались. По реке моторки дружно гудели, будто только для них и организовали этот «пикник». А женщины, по-моему, даже и не обедали. Неужели всегда так?

Вечером пришла Алина. Сидели на лавочке, прислонившись к стене аэропортовской будки. Вечер темный, вернее густо-черный, – ничего не видно. Ладонь поднесешь к носу и не видишь. Тишина такая глубокая, даже комаров не слышно. Говорили о жизни, о годах уходящих, о будущем, о ее подругах, о Москве. Алину интересовала моя работа в кино, вообще – кинематограф. И не как симпатичную девчонку, мечтающую увидеть себя на экране, а как человека вдумчивого, ищущего связь экранного искусства с жизнью, ее процессами и законами.

– Я ведь и Москву-то знаю – проездом. Можно сказать, совсем не знаю. А с вашим приездом я даже на Арку, и на людей ее, и конечно на эвенков, смотрю как-то по-другому. Ловлю себя на этом. Наверное, с вашей позиции? Да?.. Думаю, что я бы снимала для других об Арке, моей родине, о ее людях… – Она долго рассказывала о чутких необыкновенных преподавателях, о «друзьях на всю жизнь», о тех людях, кого бы она «засняла» для кинохроники – на годы, показала бы людям… – Я бесполезно провела время в отпуске. Конечно, не считая пользы для здоровья, может быть. Я даже отца теперь «вижу по-другому». Раньше как-то не замечала его отношения к людям. Он относится обыкновенно… Но ведь люди – «не обыкновенно»! Не объект! Относиться ко всем с положения председателя к работающему – неправильно! Наверное, надо бы как человек к человеку, в первую очередь. Знать своих людей, их заботы, чаяния. Мало ли от чего зависит благополучие твоего работника…

– Алина, мне кажется, вы поспешили с поступлением на медицинский. В ваших любопытных рассуждениях я слышу голос абитуриента, поступающего на сценарный факультет или на отделение режиссуры – во ВГИК. Может, вы могли бы себя попробовать в журналистике или психологии. Правильно, серьезно рассуждаете… Вам, думаю, надо сейчас побольше читать. Не пропускать новых тенденций в художественной литературе, публицистике, в кино, – благо у вас есть все возможности выписывать любые журналы. Библиотека неплохая. Смотрите, сколько сейчас интересного! Распутин, Астафьев. Ищите, что вам ближе всего!.. Вот сейчас по телевидению, мне жена сообщила, новый фильм идет – «Семнадцать мгновений весны». Новое слово в осмыслении, что такое детектив на экране. По-новому, не шаблонно решены образы и нашего резидента-разведчика, и врагов. А я, к сожалению, не увижу его – нет у вас телевизионного приема. Отстану в определенном смысле. Когда его еще повторят? Да и повторят ли?.. У нас ведь, знаете, порой бывает, что достойный фильм хулят, а пропагандистскую чушь возносят до небес… Я заболтал вас? Не поздно? Не хотите спать?