Юрий Петров - Записки профессора

Замечу, что хотя конкретные результаты расчета и практические рекомендации для объектов наших заказчиков были, разумеется, секретными и посылались заказчиком через фельдъегерскую почту, но теоретические итоги исследований секретными не были и могли быть опубликованы – но, конечно, только после их проверки специальной экспертной комиссией. Так, например, теоретические результаты, полученные в ходе работы по военно-морской тематике, были потом опубликованы в книгах: Петров Ю. П. «Оптимизация управляемых систем, испытавающих воздействие ветра и морского волнения» и других, о которых более подробно будет рассказано в главе девятой. Эти книги потом широко использовались как в военных, так и в гражданских морских проектно-конструкторских организациях. Много позже, в 1996 году, Правительство России наградило меня за эти работы медалью «300 лет Российскому флоту», а это говорит о том, что мои исследования тех лет, посвящённые флоту, получили применение и признание.

Разумеется, я понимал, что работа только на военных заказчиков не слишком много даст народному хозяйству страны и особенно – промышленности СССР, которая как раз в эти годы начала сильно отставать от промышленности капиталистических стран – и начала отставать именно потому, что основная часть науки СССР работала на военных. Делались попытки заключить «хоздоговора» с гражданскими предприятиями, но те суммы, которые они могли выделить на «хоздоговора», были во много раз меньше тех денег, которые платили военные. Поэтому подобные договоры руководством ПМ-ПУ отвергались. Например, я помню, как вел переговоры со станкостроительным заводом им. Свердлова, изготовлявшим копировально-фрезерные станки. Для завода был очень важен оптимальный закон управления фрезой, отслеживающей движение копира – не менее важен, чем для военных был важен закон управления рулями ракеты. Завод очень хотел заключить хоздоговор, но сумма, которую он мог выделить, оказалась столь не соразмерна с платежами военных, что договор заключить не разрешили (завод был готов выделить университету 15 тысяч рублей – что как раз соизмеримо с той суммой (17,8 тысяч рублей), которую выделило ЛИВТу гражданское Министерство речного флота на разработку однодатчикового регулятора дизеля, а военные дали университету 100 тысяч рублей. Понятно, кому отдали предпочтение.).

Оставалась единственная возможность помочь нашей промышленности: после выполнения договора с военными и сдачи им секретного «отчета» можно было общие теоретические результаты по методам вычисления оптимальных законов управления публиковать уже для всеобщего сведения, и наша промышленность могла эти результаты использовать – привязав их, разумеется, уже к своим объектам управления. Но эта привязка выполнялась, конечно, уже много проще. Так что деньги, получаемые факультетом ПМ-ПУ от военных, в какой-то небольшой мере все же шли на пользу промышленности и транспорту нашей страны, но, конечно, лишь в очень небольшой мере, гораздо меньшей, чем если бы были прямые связи, если бы промышленности разрешили более существенные деньги тратить на прямые договоры с наукой. Но этого не разрешали. Почти все деньги, зарабатываемые промышленностью, отдавались военным. Поэтому факультет ПМ-ПУ работал больше всего на военных, и основная часть конкретных результатов научных исследований, проводившихся в те годы, накапливалась в секретных «отчётах», которые сейчас неизвестно где находятся.

После утверждения в Высшей аттестационной комиссии (ВАК) моей докторской диссертации, меня в 1974 г. избрали по конкурсу профессором кафедры теории управления, поручили читать спецкурсы, руководить аспирантами и докторантами, но параллельно с этим я оставался на половине ставки научного сотрудника НИИ при факультете. С 1974 по 1986 год я был руководителем у 10 аспирантов (считая лишь тех, кого выпустил с защищённой диссертацией), был консультантом у пяти защитивших диссертации докторантов (из них Е. И. Веремей, Н. Д. Абдулов, Ф. П. Рассказов стали завкафедрами, В. В. Червяков – директором научно-производственного объединения. Для преподавателя высшей школы это не много. Все же основная область моих интересов лежала ближе к науке, научным исследованиям, чем к преподаванию, тем более что поручали мне читать только спецкурсы (в основном по методам оптимального управления). Я просил поручить мне курс вариационного исчисления, на котором, собственно, и основывается оптимальное управление. Вариационное исчисление я знал глубоко, опубликовал в 1965 году книгу по вариационным методам. В 1968 году по инициативе Ричарда Беллмана она была переведена на английский язык и издана в США. Тем не менее В. И. Зубов все время поручал курс вариационного исчисления другим лицам. В результате студенты знали вариационное исчисление плохо, и при чтении спецкурсов по оптимальному управлению приходилось несколько первых лекций посвящать повторению и более отчетливому изложению вариационного исчисления. Позиция В. И. Зубова в этом (да и во многих других вопросах) мне не понятна.

Отмечу, что хотя В. И. Зубов был деканом факультета ПМ-ПУ только два года, а после него деканами были Н. Г. Баринов и Л. А. Петросян, но влияние В. И. Зубова всегда было велико, очень велико – с момента основания факультета в 1969 году и до кончины Владимира Ивановича в 2000 году. Проработав с В. И. Зубовым 31 год на одном факультете, я, казалось бы, должен рассказать о нем подробно. Но я воздержусь от подробного рассказа, воздержусь потому, что за все эти годы я так и не понял полностью ни характера Владимира Ивановича, ни причин его многих противоречивых поступков. В целом В. И. Зубов, безусловно, является выдающимся ученым, очень много сделавшим и для науки СССР, и для факультета, и лично для меня, за что я ему всегда благодарен, но причин его многих поступков я понять так и не смог. А раз не понимаю, то и писать о В. И. Зубове сколько-нибудь подробно я не буду, ограничившись краткими замечаниями. Впрочем, любой желающий узнать о нем больше может обратиться к известной книге: «В. И. Зубов в воспоминаниях современников», 2004 г., 226 страниц, где помещены воспоминания его коллег и учеников, понимавших его, наверное, лучше, чем я.

Помимо чисто математических проблем, В. И. Зубов интересовался значительно более широким кругом общенаучных вопросов. Он хотел, чтобы студенты факультета были широко образованными людьми, хлопотал, например, о введении на факультет общего курса истории математики, обещал этот курс поручить мне. Я обрадовался, поскольку всегда интересовался историей вообще, а историей математики особенно. Я стал с воодушевлением изучать обширную литературу по истории математики, стал готовить курс, но когда он был, наконец, введён, то Владимир Иванович поручил читать его А. Т. Талдыкину, заслуженному ученому, большому специалисту по функциональному анализу. Я присутствовал на нескольких его лекциях по истории математики. Он монотонно читал по записанному тексту, 8—10 студентов (это из курса, насчитывающего 150 человек) записывали за ним, опустив головы, вопросов не задавали. А ведь А. Т. Талдыкин (по рассказам) был выдающимся лектором, с блеском читал функциональный анализ. Все дело в том, что функциональный анализ он любил, а историю математики – нет.