Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

После выхода Высоцкого из больницы Елена Давыдовна на какое-то время стала другом и домашним врачом Высоцкого. Были случаи, когда он, поверив в необходимость лечения, приезжал ре­гулярно, один или вместе с Мариной. Были и другие встречи, ко­гда среди ночи раздавался телефонный звонок и тревожный голос Марины сообщал: «Володе плохо!» — доктор на перекладных спе­шила на помощь.

Высоцкий отвечал взаимностью «домашнему доктору»: «Моя чудодеюшка в белом халате, ты камни снимала с уставшей души. Гипноз твоих слов мне приказывал — хватит! Коль взялся за гуж, так пиши и пиши...»

Немалое значение для выздоровления имело и то, что в театре Любимов приступил к постановке «Гамлета». Высоцкий так стре­мился к этой роли, что готов был пойти на любые жертвы и воз­держания.

Г.Климов: «Мне запомнился один из мартовских вечеров 1970 года — день рождения Ии Саввиной. Гостей было не много... Володя был в ударе и пел часа три, но не подряд, а с перерыва­ми, с разговорами, то включая, то выключая свое высокое напря­жение. Он был как-то особенно возбужден, и вскоре выяснилось почему: он придумал свою концепцию «Гамлета» и в конце вечера начал очень увлеченно и подробно ее рассказывать — это был мо­носпектакль. Рассказ был долгий, час поздний, стол стал разбивать­ся на фракции, а потом и редеть. Володя прощался, почти не пре­рывая рассказа, и продолжал свой монолог на той же высокой ноте озарения. Видно было, что этот будущий спектакль — главное его дело. На вопрос «когда?» он усмехнулся: " Придумать-то придумал, но теперь предстоит самое сложное — убедить Юрия Петровича, что придумал это сам Юрий Петрович. Только тогда он увлечет­ся постановкой"».

Первое ощущение от выздоровления не приход бодрости и фи­зического здоровья, а чувство раскаяния, вины перед друзьями, Лю­бимовым, театром.

7 мая он с большим успехом дает часовой без перерыва кон­церт для слушателей и преподавателей Военно-инженерной акаде­мии им. Куйбышева.

10 мая у Марины день рождения. Но она отмечает его в Пари­же. А в Киеве в этот же день умирает бабушка — Дарья Алексеев­на. Внук на похороны поехать не смог...

15 мая Высоцкий звонит по телефону Золотухину: «Валерик! Я тебя прошу, поговори, пожалуйста, с шефом... мне неудобно ему звонить... скажи ему, что я перешел в другую больницу, что мне обе­щают поправить мое здоровье и поставить окончательно на ноги. Я принимаю эффективное лечение, максимум пролежу недели две — две с половиной и приду играть... что я прошу у всех прощения, что я все понимаю... благодарю за «Гамлета»... поговори и с Дупаком... Ну, в общем, ты знаешь, что сказать...»

Только во время этого телефонного разговора Золотухин вспомнил, что за два месяца лечения Высоцкого он ни разу не по­бывал у него в больнице. У Золотухина же было свое оправдание равнодушного отношения к коллеге, попавшему в беду: «Я часто мучился, что моя неназойливость могла показаться ему невнима­нием или равнодушием».

Просьбу Высоцкого Золотухин выполнил:

— Юрий Петрович, я говорил с Володей. Ему неудобно вам зво­нить. Он просит его простить... очень хорошо лечится и в смысле язвы, и в смысле другого пункта. Просит поверить ему, что все гре­хи он замолит отчаянной работой...

— Ну, вот придет, посмотрим... Я скоро сбегу от вас, плюну и уйду. Честное слово, вы мой характер знаете... Нас закрывают, те­атр в отчаянном положении, а он устраивает загул... бросает, плю­ет на театр, куда-то летит, в Одессу, о чем он думает? Вы бы погово­рили с ним по-мужски, с глазу на глаз, объяснили бы ему, чем чре­ваты его безобразия...

— Он благодарит за «Гамлета...

— А что, он думает, что после всего этого я доверю ему такую работу? Наивный он человек... Он не играет «Галилея», а я ему дам «Гамлета»?!

— Он просит разрешения позвонить...

— Пожалуйста, пусть звонит.

Высоцкий, действительно, в это время лежит в «другой» боль­нице — МСЧ-11 3-го управления Минздрава СССР, в районе Ка­ширского шоссе.

Прилетела Марина. Вспоминает Д.Карапетян: «В мае 1970-го я возил Марину в больницу на Каширке, где в это время лежал Во­лодя; на обратном пути она несколько раз повторила одну и ту же мысль в разных вариациях: "Одно не пойму — зачем мне все это нужно?!"».

Этот вопрос она будет задавать себе еще много раз...

Лечение оказалось эффективным, и через три недели он воз­вращается к работе. В театре играется старый репертуар, но уже витает в воздухе ожидание чего-то большого и, может быть, очень важного.

Еще не было распределения ролей в «Гамлете», еще никто ниче­го не предполагал, а Высоцкий уже выстраивал своего Гамлета, он уже жил этой ролью: «Гамлета много раз хотели сыграть женщины, Сара Бернар играла. Я хочу сыграть так, чтобы женщины больше не хотели играть эту роль. Гамлет... Я сам себя предложил на эту роль. Я давно хотел сыграть ее, сыграть так, как, мне казалось, ее видел Шекспир. Ну, вероятно, так думают все актеры. В нашем те­атре важнее сама личность, чем роль. Самое интересное — человек, который играет: что он хочет сказать, что несет...»

Риск — основа всякой художественной профессии. Но если лю­бой из художников рискует своим авторитетом, славой, репутацией и всем, что следует за их утратой, то актер, будучи и художником, и материалом, рискует собой, человеческим в себе самом... Риско­вал Любимов, рисковал и Высоцкий еще тогда, когда выпрашивал у него роль. И был период, когда только два человека верили в то, что Высоцкий сыграет Гамлета, — это Любимов и он сам: «У ме­ня был совсем трагический момент, когда я репетировал Гамлета. Почти никто из окружающих не верил, что это выйдет. Были гро­мадные сомнения, репетировали мы очень долго. И если бы это был провал, это был бы конец для меня лично как для актера, если бы я не смог это сделать...»

В этом году в Москву приехала Иза.

«Когда в 1970 году Володя при очередной нашей встрече ска­зал, — вспоминает она, — что он начал репетировать «Гамлета», я просто захихикала про себя. И только намного позже, лет через шесть, когда я посмотрела его в «Гамлете», я поняла, что недооце­нивала его как актера».

Ю.Любимов, чтобы подхлестнуть самолюбие Высоцкого, объя­вил, что хочет пригласить репетировать роль Гамлета Игоря Квашу из «Современника». Скорее всего, этот слух был распущен в воспи­тательных целях, но Высоцкого эта перспектива очень расстроила.

25 мая он пишет в Париж Марине: «Любимов пригласил арти­ста «Современника» репетировать роль параллельно со мной. Ес­тественно, меня это расстраивает, потому что вдвоем репети­ровать невозможно — даже для одного актера не хватает времени. Когда через некоторое время я вернусь в театр, я поговорю с «ше­фом», и, если он не изменит своей позиции, я откажусь от роли, и, по-видимому, уйду из театра. Это очень глупо, я хотел получить эту роль вот уже год, я придумывал, как это можно играть... Ко­нечно, я понимаю Любимова — я слишком часто обманывал его до­верие, и он не хочет больше рисковать, но... именно теперь, когда я уверен, что нет больше никакого риска, для меня эта новость очень тяжела. Ладно, разберемся...»