Андрей Венков - Атаман Войска Донского Платов

Раз завлек он бедную графиню в палатку, где и пала она жертвой его низких домогательств, а обделав дело, дернул светлейший особый шнурок, предупрежденные сообщники дали знак, и пушкари, с утра стоявшие наизготовку у батареи, отсалютовали на весь лагерь орудийным громом.

Муж несчастной (а может, и счастливой, — кто их, женщин, разберет?) графини, человек острый и безнравственный, лишь пожал плечами и усмехнулся: «Экое „ку-ка-ре-ку!“»

Однако турецкая крепость еще держалась. Более того, осаждавшие несли потери. В августе пуля чуть не до смерти убила Мишеньку Кутузова, на то время генерал-майора, попала ему в щеку и вылетела в затылок. А там Суворов чуть не погиб. Сбили турки пикет Бугского полка, напали на фанагорийцев. Сцепились, задрались. Стали русские одолевать. Суворов, тут как тут, решил на плечах турок в Очаков ворваться.

Выскочил он тогда перед казачьей лавой:

— Ребята, дело смертельное. Кто не виноват чужою женою — ступай за мной!

Из полка шестнадцать человек и сам полковник за ними поскакали. Дело и вправду страшное вышло. Суворова увезли, в шею раненного. Казаки, однако ж, все целы вернулись.

Простояли под Очаковом до зимы. И батареи уже возвели, и Березань запорожцы захватили [65] Штурм сильно укрепленного острова Березани был осуществлен верными России, но бездомными после разгона Сечи запорожцами с казачьих «чаек» под кинжальным артиллерийским огнем. … Снедаемый любовью, честолюбием и страхом князь Потемкин беседовал с музами, переводил «церковную историю» аббата Флери. Заносимые снегом, обмороженные войска рвались на штурм, чтоб хоть какой-то конец…

Лошади казачьи ходили в степи и гибли, провианта не было, подвоз прекратился — лошади слабы и снег глубокий. В обшитых камышом землянках валялись тысячи заболевших. Среди них — Адриан Денисов, сыпь пошла по всему телу и язвы на ногах… 4 декабря Василий Орлов стал скликать людей в команду сходить к Бендерам, взять языка, а, может, и из еды чего найдется. Денисов поднялся:

— Я готов. Где-либо умирать надо.

Двести казаков собрались, повел их капитан Краснов. Побрели кони по снегам, а на высотах, где снег сдуло ветром, шли казаки пешие от великого холода…

На 6-е, Николин день, назначил все же Потемкин штурм.

До свету слушали молебен, к 7 утра выстроились, готовые атаковать. Платов с полком — на правом фланге штурмовой колонны Палена. Тысяча спешенных казаков стояла напротив замка Гассан-паши и ретраншемента, двести конных — все, у кого кони уцелели, — маячили сзади, чтоб отбивать турок, если вылазка будет. Здесь же толпились неотличимые от других отрядов запорожцы, что остались верны России. Морозы и голод всех поравняли, все одинаково одеты были. Где-то на левом фланге также мерзли и нудились в нетерпении донцы из полков Машлыкина и Исаева.

Перед штурмом пришли к Платову проситься сверх комплекта Логгин Денисов, брат Адриана, и донской полковник Андрей Киреев из потемкинских конвойцев. Велел записать.

Предупреждены были войска, что колонна Палена ворвется в крепость первой и даст три ракеты: по первой снимать ранцы, по второй — полушубки, по третьей — не стрелять, а, полагаясь на штыки, бежать всем на штурм.

Пален, как водится в таких случаях, все напутал, а может, и схитрил. Запустил сразу все три ракеты, и войска, поскидав полушубки и ранцы, с ревом рванулись к вожделенному городу.

Штурм длился час с небольшим. Зато грабили город три дня. Поговорка потом была: «Поджился, как под Очаковом». Перепились. На льду лимана бросили сотни турецких трупов. Земля мерзлая, копать некому. Понесет их весною родным берегам…

Потом уже подсчитали своих битых и израненных. Логгин Денисов получил пулю в голову ниже затылка, но выжил. Иловайских переранили: Павла — в левую руку пулей, Ивана — в левую ногу. Данила Орехов, как и всегда, отличился, байрактара какого-то завалил и пленных Потемкину представил.

Потемкин уехал в столицу хвастаться, за ним Суворов — жаловаться, что службы не дают.

Весной уже стали приходить награды за Очаков: специальные золотые знаки на георгиевской ленте «Очаков взят 6 декабря 1788», сабли, Владимирские крестики. Матвей Платов за взятие земляного ретраншемента получил орден Святого Георгия 4-й степени.

После очаковского штурма, успев заложить Николаев, уехал Потемкин в Санкт-Петербург, где ожидал его блистательный прием.

Умела Матушка-Императрица награждать верных слуг. Первая, сама, посетила приехавшего в столицу героя. Царедворцы давали в честь его праздники, стремясь превзойти друг друга. Получил он от Государыни сто тысяч рублей, фельдмаршальский жезл, украшенный бриллиантами и обвитый лавровым венком, орден Святого Александра Невского для ношения на груди, прикрепленный к драгоценному «солитеру», стоившему еще сто тысяч рублей, и многие другие награды и подарки. Орден возложила на Потемкина сама Императрица в Придворной церкви после заутрени на Светлое Христово Воскресение.

Но не обольщался Григорий Потемкин наградами, отдавал себе отчет, перевидав многих женщин, что — да! — нравилась когда-то Императрице восторженность чувств его к ней, но, возвышая его, делала она прежде всего ставку против Панина и Орловых. Теперь ушло то противостояние в небытие, кануло в Лету, Участники попритихли, Гриша Орлов и вовсе умер в помешательстве. Сам Потемкин оказался на месте в новоприобретенной Таврии. А вокруг Императрицы плелась новая сеть, крались к власти Салтыковы, и проходную фигуру их показали светлейшему верные люди: так, ничего особенного — штаб-ротмистр Конного полка.

Надо бы возле Императрицы своего такого иметь, молодого, красивого, верного. Предлагал Григорий Александрович Ее Величеству обратить благосклонное внимание на адъютанта его Алексея Горчакова Глянула Императрица и сказала с видом знатока: «Картина не дурна, но не имеет экспрессии». Экспрессию ей подавай! «Да ты, матушка, на себя в зеркало погляди! Не молоденькая чай…» — позволил себе подумать Потемкин. Где ж найти такого, чтоб и молод, и красив, и своей игры не начал, и при этом при виде почтенной летами дамы экспрессию проявил?

После Пасхи осыпанный наградами Потемкин вернулся в армию и привез шесть миллионов на продолжение военных действий.

Деньги были кстати. После изнурительной зимы и очаковской осады ремонтировали командиры свои полки [66] Т. е. пополняли «конский состав». , сводили, переформировывали. Главная провиантская квартира в Кременчуге денег, как правило, недодавала, а когда начальству жаловались, еще хуже получалось. Денег полковники так и не получали, а на словах им обнаглевшие интенданты передавали, что вы, мол, своими донесениями и жалобами корпусному начальству все дело испортили. С Дона за свой счет пригоняли полковые командиры лошадей, раздавали казакам в долг, а потом подолгу эти долги собирали.