Андрей Венков - Атаман Войска Донского Платов

14-го, перед тем как выступить, Платов написал Ее Величеству, поздравил с днем рождения, сообщил, что «во оный знаменитый день» выпил за здоровье и долголетие Императрицы «с наличными» генералами и офицерами по рюмке вина. Отослав письмо, велел строить боевой порядок — надо было дать Багратиону беспрепятственно уйти верст на пятнадцать…

Армия уходила на Сатунау, Россевато, Черноводы. Турки не преследовали. У Троянова Вала русские остановились и ждали три недели: вдруг турки осмелеют, выйдут в чистое поле. О турках — ни слуху ни духу. Зато пришло повеление от государя — разбить визиря, взять Силистрию, зимовать на правом берегу Дуная. На Дунае, дескать, решается участь России.

Багратион сел отписывать, что на правом берегу корма никакого нет, войска много потеряли от голода и болезней, в батальонах нет и половины комплекта. Прозоровский продовольствия заготовил много, но все оно далеко, на левом берегу, подвезти его нет возможности. По зимней распутице курьер из Гирсова в Яссы семь дней добирается, а надо бы два, волы же с продовольствием и вовсе не дойдут. Либо на левый берег уходить, либо вся армия вымрет.

К счастью, 21 ноября сдался Браилов. Отдали турки 205 орудий и 87 знамен. Ну, хоть что-то! Ключи от Браилова послали царю, чтоб не расстраивался, и особо прописали, что правый берег Дуная все равно будем держать, расставим казаков по Троянову Валу.

Платов расстроился:

— Я вам так скажу, казаками Троянов Вал держать можно, но никаких подвигов я здесь не предвижу.

Багратион ему ответил:

— Вы, Матвей Иванович, и так много подвигов совершили. Турки зимой воевать не будут. Отдохните, подлечитесь… Приезжайте ко мне на зимние квартиры. Признаюсь, что мне очень скучно без вас бывает.

Платов немедленно затребовал к армии Денисова.

Денисов эту осень прожил в Валахии в свое удовольствие: с собаками охотился, в бостон по пять копеек играл. Все время домой, на Дон, просился. В армию, однако, на почтовых прискакал. Багратиона он застал, когда тот собирался отъезжать на зимние квартиры.

Багратион, конечно, догадывался, зачем Денисов вызван, но забегать вперед не стал:

— Явитесь к атаману Платову. Он все знает, и вы получите от него решение.

Денисов стал просить, чтоб его на Дон отпустили, одну эту награду за все труды свои просит. Багратион его утешил:

— Я очень вас знаю, и все будет хорошо. Эй, трогай! Честь имею, господа!..

Денисов отправился к Платову:.

— Матвей Иванович! Милости прошу. Отпусти на Дон! И Багратион мне обещал…

— Ничего не знаю. Вот повеление от Багратиона: все наши полки остаются за Дунаем. Ты — за старшего. Принимай командование, а я что-то захворал. Кашляю… Кабы не чахотка…

Больной Платов уехал в Главную квартиру, а оттуда на Дон, чтобы, поскучав там, вновь вернуться в Петербург, навстречу новой славе и ласкам двора. Мы же задержимся на какое-то время с Денисовым, который с изнуренными казаками остался за Дунаем. Вспоминал он потом, что плакал горькими слезами, но видел одно утешение, что начальником к нему поставили разумного и доброго генерала Ланжерона.

Шесть полков казачьих разбросал Денисов от Дуная до Черного моря. К счастью, зима была теплая, кое-как перебились казачьи кони на подножном корме.

Ланжерон вскоре тоже уехал, и пришлось Денисову служить с блестящими и капризными графами Каменскими. Граф Сергей Михайлович принял ланжероновский корпус и первым делом велел Денисову идти вперед и поражать неприятеля. Денисов отвечал, что сделать это нет никакой возможности, казаки настолько утомлены, а лошади их так слабы, что буде атакует неприятель пикеты, они до полка с большой нуждой смогут ретироваться.

Однако месяца через два предупредил Каменского, что лошади отдохнули, теперь можно организовать недалекую экспедицию. Собрал тысячу годных лошадей, всех полковников и послал вперед от Черновод. Погоняли за фуражирами, трех турецких чиновников захватили… Дальше жили спокойно.

Весной царь, недовольный Багратионом, назначил командовать Молдавской армией графа Николая Михайловича Каменского.

Перед новым походом, трудным и кровопролитным, Денисова стали часто посылать с казаками вперед, добывать на неприятельской территории продовольствие. Отправляя гурты отбитого скота, вступил он с Каменским в запутанную переписку, ибо требовал граф и продовольствия добывать и от мародерства удержаться. Приходилось за каждого утерянного быка ответ держать.

Отношения с новым командующим не складывались (впрочем, как и обычно). Каменский помимо Денисова отдал приказ вывести казачьи полки за Дунай, а Денисова с одним его именным полком оставил держать сто верст территории и стоять твердо, отражать нападение. Денисов запросился к Главной армии лечиться и написал новому командующему «партикулярное» письмо с объяснениями. Командующий его удерживать не стал, разрешил лечиться. Денисов стал просить, чтобы разрешили ему пребывать в армии без команды, «партикулярно». И это разрешили. Стал он свидетелем новой кампании, теперь под командованием Каменского, видел, как брали Шумлу и Силистрию, потом уехал в Бухарест, а оттуда в Яссы, сдал полк и в начале 1811 года заявился в Санкт-Петербург просить отставки.

Подлечившись на Дону, Матвей Иванович Платов благоденствовал в Санкт-Петербурге. Стал он заметной фигурой при дворе, и если прихварывал, сам царский лекарь его пользовал. Закрутила, завертела Платова светская жизнь. Многие знатные персоны с ним в переписке состояли, одна из них — королева Прусская. Прусский король подарил Матвею Ивановичу драгоценный сервиз, где были изображены все платовские подвиги. Бывал Платов на балах, сам пиры устраивал. Кое-кто уже прочил его в командующие Молдавской армией, поскольку и граф Каменский не мог победоносно закончить войну и добиться желанного мира. Но царь и новый военный министр послали в Молдавию на смену заболевшему Каменскому Михаила Илларионовича Кутузова.

Зато из Молдавии явился в Санкт-Петербург Адриан Денисов. Всесильный Платов принял его по-хорошему:

— С чем пожаловали, любезный Адриан Карпович? Не нужно ли чего?

Денисов рассказал, что был у военного министра Баркля-де-Толли и просился в отставку, но военный министр отказал. «Государю, — сказал, — угодно, чтоб вы и дальше служили. Скоро понадобится ваш талант воинский, и надобность такая скоро последует».

Платов, услыхав о «талантах воинских», поскучнел. И как людям неймется возносить себя! Денисов же понял это как намек и беспокойство Матвея Ивановича о грозной судьбе Отечества, и продолжал:

— Что за надобность? Основательно я, Матвей Иванович, ничего не знаю, но о замыслах Наполеона говорят много. Я готов на границах России или внутри Отечества пролить кровь мою и умереть, но прошу только за границу меня не употреблять.