Андрей Венков - Атаман Войска Донского Платов

— Я сему рад, потому что наказной атаман генерал-лейтенант Киреев жалуется на слабость здоровья и просит увольнения. Я вручу вам в управление Войско Донское, — величественно сказал Платов.

Денисов поблагодарил и откланялся, но явно остался недоволен. Потом узнал Матвей Иванович, что ходил Денисов к Барклаю. По закону, должен был Платов предлагать военному министерству кандидатуру наказного атамана, вот Денисов и просил Барклая, чтобы тот платовское предложение о назначении Денисова отклонил. Барклай Денисова обнадежил.

В конце марта 1811 года Денисов уехал на Дон, где ждали его семейные хлопоты и неурядицы — единственная дочь его была брошена мужем с двумя детьми. А Платов, решив про себя, что Денисов сам не знает, чего ему надо, вновь обратился к светской жизни.

Мы же последуем за Денисовым на Дон, забываемый уже Матвеем Ивановичем, и продолжим на полуслове прерванное описание жизни славной фамилии Кисляковых, этого заинтересовавшего нас рода.

На Дону всколомученная перенесением столицы жизнь входила в старое размеренное русло. Строительство города Новочеркасска для многих оказалось делом прибыльным, местом хлебным. Прочно обосновались некоторые Кисляковы в рабочих полках. Из бессергеневских двух братьев, Тимофея и Василия, младший процветал в «кучурах» урядником. Старший пришел с французской кампании из Пруссии, принес только что введенный для нижних чинов знак отличия — Георгиевский крест, но пока сидел при Войске без должности.

Больше всех Кисляковых старался на строительстве Алексей Кисляков из Кисляковых скородумовских. Числился он теперь по городу Новочеркасску, и как исправнейшему офицеру испрашивали ему в 1811 году золотую медаль. Помимо служебных дел занимался поднаторевший Алексей Иванович посредничеством. А вот братец его непоседливый, Андрей Иванович, с которым Алексей разругался, мыкался на южных границах в полку Акиндина Аханова.

Ох, глухомань проклятая, служба пограничная! И ни продвижения тебе, ни громких побед. Приключений — да! Особенно для тех, кто всю жизнь их себе ищет на одно место.

На Кавказе в полку Аханова не скучали. То найдут казаки мертвого, великороссийской породы, человека, — все земли бедолага прошел, волю искал, — то абреки налетят, скот отгонят. Один раз поехали ловить хищников, а нашли в камышах кабана. Давай гонять за ним и пиками колоть. Одного своего по неосторожности в плечо ранили…

Кисляков Андрей Иванович в эти игрища не вмешивался, в полковой квартире просиживал, все вздыхал и рассказывал о болезни, над ним существующей. Рожи корчил, ладонью под ребра себя тыкал. Аханов, сам из бессергеневских казаков, слушал и думал: «Как ты мне начертенел!» Кислякову он не верил. Недавно, проходя по лагерю, он стал невольно свидетелем одной сцены. Сидел хорунжий по-стариковски на солнышке, рядом черкасские мальчишки, записанные урядниками, возились: боролись, потом, взмахивая ногами что твоя мельница, стали на руки становиться, но не выдерживали, копырялись на бок. Кисляков, забывшись, заглядевшись на них, встал, подошел — «Вот как это делается», — и скорчился на земле. Аханов вдруг увидел, что держится он, как кобель, по нужде присевший, лишь на передних конечностях. А потом медленной пружиной развернулся, распрямился и встал столбом вниз головой на чуть подрагивающих руках. Аханов аж поперхнулся: «Как-кая падла!..»

Вскорости пришло в полк Аханову повеление «О взыскании со служащего в полку его хорунжего Андрея Кислякова во удовольствие брата его хорунжего Кислякова 570 рублей, естьли уплатить не в состоянии, то вычитывали бы из жалования его по третям».

Вызванный Кисляков прочитал, протянул разочарованно:

— А? Всего-навсего? — и подмигнул одному из детей обер-офицерских. — Ну что, Вовка? Будем бить гадов?

Количеством врагов и тяжб не смущаясь, стал Андрей Иванович отбиваться. Уговорил, убедил он полкового командира, и пошел в Черкасск рапорт старшины Аханова с приложением отзыва служащего в полку его хорунжего Кислякова в рассуждении взыскиваемых с него должных им брату денег… Казалось, что забавы ради доканывал он начальство.

И посудился бы всласть, да иные дела отвлекли. На Кавказе война разгорелась нешуточная. Осетия восстала, кабардинцы и чеченцы производили страшные опустошения на линии. Кисляков вскоре воспрянул духом, заскакал. Документы в Военную коллегию представил с просьбой о награждении себя чином для уравнения «с верстниками». Документы те вернули, как поданные «через команду [121] Через голову непосредственного начальства. ».

«Гноили» упершегося Кислякова в хорунжих 19 лет. И не мог он от Линии избавиться, как виноградная лоза от усов. Кавказ да Грузия — самые гиблые места. Слали туда в наказание сквалыжных и запойных, дабы могли они воздержать и исправить себя от порочной жизни. И Кисляков в таком обществе, как рыба в воде, — свой среди своих.

Сын Петька подрастал. Два года с отцом на линии жил, на кубанских постах. В 1810 году пришла пора зачислять его на службу. В этом же году помер наконец Мартынов, главный из врагов. Платов Матвей Иванович стал дело сглаживать потихоньку. Петьку направил в полк Поздеева и через неделю службы записал в урядники. Туда же, к Поздееву, старшего Кислякова для совместной службы перевел. При всем своем упорстве и упрямстве Кисляков, сутяжный и мелочный с другими, с сыном был прост, не строг, лишь изредка попрекал с ехидной усмешкой.

Война на Кавказе на убыль пошла. Кабардинцы в Санкт-Петербург делегацию направили милости просить. Теперь уже младшего Кислякова, Петра, посылали в закубанские владения князя Мисхуста с командой для рассеяния «хищнических партиев», готовых вторгнуться в российские пределы.

Старый Кисляков опять затосковал на кордонах. То придирался к каждой мелочи, то спал целыми днями. За 50 человеку, а всё — хорунжий. Чины пошли с 12-го года…

Находили на державу с запада тучи. Смерть и увечья несли, чины и знаки отличия.

С 1810 года стали стягивать войска к западной границе. 22 донских полка держали там в готовности. Сам Платов подбирал командиров полков «по соображениям родственной связи». Свой своего в бою не бросит. Одних Иловайских собралось четверо — 4-й, 5-й, 10-й и 12-й. Обещали начальники, что ни видно на Варшаву наступать, но никакие начинали. Раньше шли в Европу по цезарскому или прусскому приглашению, на все готовое. Теперь, когда Бонапарт набил холку и тем и другим, но неосторожно увяз за Пиренеями [122] Быстро разбивший было войска испанского короля Наполеон был встречен дружным сопротивлением народа Испании — партизан-«герильясов», которых поддерживали с моря англичане. , сами засобирались, но, как водится, затянули дело до последней крайности.