Эльга Лындина - Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие

Балабанов наделен редкой способностью завораживать зрителей безысходностью финала. В ранних своих фильмах он покоряет этим с некоторой примесью жеста, что, кстати, близко лицедею Сухорукову. В экранизации «Замка» Кафки, второй картине режиссера, успевший прикипеть к Балабанову актер надеялся сыграть Землемера. Просил режиссера попробовать его в этой роли. Но в результате играл Иеремию – помощника Землемера в дуэте с Анваром Алибабовым, актером Театра «Лицедеи».

В прозе Кафки Балабанов искал близкую для себя тему все того же разлада с действительностью, несуразной и жестокой, от которой человек безуспешно пытается спастись. Увлекала режиссера и материализация насилия, что со временем станет вообще отметной чертой кинематографа Балабанова. Наконец, на мой взгляд, близка Балабанову и внешне отстраненное повествование Кафки, за которым скрыто безусловное эмоциональное воздействие, и в этом ему оказался нужен темперамент Виктора Сухорукова, его импульсивность и способность к точным акцентам. Частицы реального мира, повседневные события, обычный вроде бы человек – все это представало у актера в загадочных, абсурдных связях и их взаимодействии. Иеремия Сухорукова как будто обыкновенен, но он и расчеловеченный человек. Ему не дано противоборствовать злу. По сути, он та же беспомощная жертва, что и главный герой, заблудившаяся в окружающем мире.

Герои Кафки, отчаявшись в попытке разгадать смысл своего существования, в конце концов, смирялись, ощутив во всей полноте ужас этого существования. Виктору Сухорукову с его динамикой, постоянным протестантством, взрывными эмоциями смирение героя если и дается, то с трудом, порой и вовсе ненадолго. Может быть, поэтому Иеремия несколько выпадает из мрачного шествия персонажей «Замка». Артистичная натура, пылкое воображение вели Сухорукова к некоторой стилевой, я бы сказала, нестрогости. Но это неожиданно придало Иеремии странный обертон. Несколько раздвинуло масштабы роли. Спонтанный мятеж персонажа вторгся в катастрофическую гиперболу Кафки, соединяясь с ней.

Не всех можно уложить в прокрустово ложе капитуляции… Но это не спор с исповедующим безнадежность великим писателем. Это своеобразное утверждение присутствующей в его кредо ненависти ко всем формам подавления личности, боль за ее унижение. И все-таки мечта об ином – свободном мире. Для Кафки она утопична. В принципе, как и для скромного помощника Землемера Иеремии, в котором она тем не менее потаенно живет.

«Когда Балабанов закончил работу над «Замком», – вспоминает Виктор Иванович, – у него уже был написан сценарий следующей картины «Ехать нам никак нельзя», которую он потом назовет «Про уродов и людей». В начале 1995 года на II Молодежном Кинофоруме в Суздале Балабанов получил за «Замок» Гран-при. По регламенту Форума Госкино должно было финансировать следующую постановку режиссера-победителя. Но новый сценарий Алексея не понравился редактуре студии. Балабанова обвинили в садизме и садомазохизме. В постановке ему было отказано. Тогда оскорбленный Алексей Октябринович воскликнул: «Сам заработаю на этот фильм!». И написал сценарий «Брата».

Не исключено, что определенную роль в том, что режиссер быстро приступил к съемкам «Брата», сыграла встреча Балабанова с Сергеем Бодровым-младшим. Они познакомились в Сочи на «Кинотавре» в 1996 году, когда Гран-при фестиваля получила картина «Кавказский пленник» с участием дебютанта Бодрова-младшего. После просмотра «Кавказского пленника» Балабанов предложил Сергею роль Данилы Багрова. После дебюта в кино Бодров-младший колебался относительно продолжения своей актерской карьеры. Но на предложение Балабанова согласился, не предполагая тогда, что его новый герой, Данила Багров, принесет ему огромное признание и любовь зрителей.

Виктор Сухоруков сыграл в «Брате» старшего брата Данилы, Виктора.

«Мы работали в этом фильме, можно сказать, на дружеских условиях, – рассказывает актер, с мизерным гонораром. Друзья предоставляли нам свои помещения, квартиры, не предполагая в тот момент, что картина будет иметь такой грандиозный успех».

По прошествии времени стало ясно, что одна из причин этого обвального успеха было появление на экране нового героя – героя 90-х годов. Можно по-разному относиться к Даниле Багрову, но, несомненно, это долгожданный Герой.

Картину «Брат» называли и версией гангстерской драмы, и «нашим ответом Голливуду»… На самом деле фильм был ответом на потребность времени, на желание зрителей увидеть в кино воплощение своей надежды на защитника и опору, сильного, решительного, отважного победителя. Не слишком занятого размышлениями относительно правомерности своих поступков вплоть до убийств. Размышления вообще не его стихия. Зато этот победитель реально действует, сметает врагов, и высказывает мысли, очень близкие основной массе народонаселения нашей страны.

Так из первых авторских лент Балабанова Сухоруков попадает в сагу о братьях-разбойниках. Говоря современным языком, о братьях-киллерах. Виктор давно уже стал профессионалом на этом нелегком пути. Однако Сухоруков создает незнакомый жанровый портрет Виктора Багрова, такого, каков он есть. Хотя не уходит от конкретности, житейской определенности. Но этого мало и актеру, и Алексею Балабанову.

Перестройка, крушение огромной державы, крутая ломка вчера еще прочного, казалось, незыблемого советского строя вызвали к жизни людей новых профессий, как ни дико это звучит, как ни трудно поначалу связать это с понятием «профессия», но в том числе и киллеров. Сухоруков так и воспринимает «профессиональную» деятельность Виктора Багрова. У него есть роли, в которых актер как-то сразу, без долгих комментариев, схватывает самую сердцевину, суть образа. Потом уже могут появиться ранее не предусмотренные детали, обогащающие характер. Но главное схвачено с первых минут… Так было с Виктором Багровым, чей образ не укладывается в общую схему добра и зла. Разумеется, он – киллер, преступник, которому давно место за решеткой, и было бы это абсолютно справедливо. Но ведь Виктор воспринимает себя, свою «работу» как нечто совершенно естественное – ни тени сомнений!

Кто-то строи дома, кто-то учит детей, кто-то растит хлеб. А он, Виктор, принимает заказы на отстрел людей. Предмет «заказа» его волнует, главное – чисто все сделать и получить гонорар. Багров – образцовый убийца, чем гордится. Его, Татарина (это кличка Виктора), в определенных кругах ценят и уважают, он это знает и принимает не без удовлетворения. Но объективный смысл высокопрофессиональных занятий Багрова-старшего имеет закономерное продолжение: люди как таковые для него уже не существуют. Никто. Даже родной брат. С абсолютным душевным спокойствием Татарин предает и продает Данилу. Это вполне в духе времени, до предела обесценившего человеческие жизни: «заказ», полученный Татарином, убрать некоего «чечена», опасен, риск велик… Так не лучше ли отправить на дело младшего братишку?..