Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

Будучи таким образом завербован Мальро для французской разведки, я в ряде откровенных бесед дал ему характеристику положения в СССР, в городе и в деревне, внутрипартийной жизни и обрисовал отдельных, интересовавших его деятелей, политических, военных и хозяйственных, их настроений за и против советской власти, за и против войны, за и против военной помощи Франции, за и против Германии.

(4) Перейдя после этого на откровенную ногу с организовавшим мою вербовку Эренбургом, я ознакомился со «штабом» людей, служащих ему для связи и для выполнения поручений, которые он получал из Москвы от Бухарина. В этот «штаб» входят: эмигрант Путерман, журналист О. Савич, оставивший СССР в 1925 году, испанец-анархист Герасси и его жена, полька-галичанка Стефа. С Бухариным Эренбург дружен еще со школьной скамьи, и они взаимно всегда помогали друг другу. Во время гражданской войны Бухарин устроил проезд Эренбурга из белогвардейской Грузии в дипломатическом вагоне через Москву в Берлин. Став редактором «Известий», Бухарин в его лице получил удобного представителя в Париже. В Москве агентами Эренбурга являются Валентина Мильман, писатели Бабель, Лидин, Лапин и Хацревин, передающие ему информацию через Мильман. В колонии Эренбург был связан с Членовым и Навашиным. Впоследствии, в 1935 году, при приезде Бухарина в Париж, Эренбург организовал ему связь с эмигрантами.

От Мальро я узнал, что А. Толстой, в период своей эмиграции, тоже был завербован французами и англичанами и, кроме того, используя поездки за границу, поддерживает свои прежние связи с русскими белогвардейцами, в частности, во время конгресса Толстой поселился отдельно от других советских делегатов и принимал у себя белых. Придя к нему один раз без предупреждения, я застал у него семью Шаляпиных, француза Вожеля и Н. А. Пешкову (невестку Горького).

(5) Вожель, разведчик по русским делам, журналист, был близок в полпредстве с Розенбергом, Сокохиным, Гиршфельдом и б. Графом Игнатьевым, сейчас находящимся в Москве на военной службе. Московские друзья и осведомители Вожеля — В. Михайлов (редактор «Журналь де Моску», Толстой и Мейерхольд. В Париже Вожель снабжал Толстого деньгами и постоянно угощал его. Вожель работал в контакте с Мальро и Эренбургом, которые связали его со мной. Вожель сопровождал министра Лаваля в Москву.

Конгресс писателей прошел целиком под руководством Мальро, предоставившего формальное председательствование Андре Жиду. Во время конгресса Мальро и Жид предъявляли ультиматум — вызова в Париж их друзей Бабеля и Пастернака. Так как я не в силах был провести это, они лично отправились к полпреду В. Потемкину и через него добились этого.

После конгресса, весной 1936 года Мальро приехал в СССР. Здесь он посетил со мной А. Андреева, Г. Димитрова, А. Косарева, затем вместе со своим младшим братом, Бабелем и мною поехал в Крым к Горькому, где пробыл три дня. Горький был в восторге от широчайших планов завоевания мира через интеллигенцию, развернутых Мальро, и целиком одобрил их. Мальро уехал, оставив в Москве своего брата, Роллана Мальро, который поселился на квартире у Бабеля. Я информировал Андре Мальро обо всем, что знал в данный момент. Затем я начал оказывать младшему Мальро содействие по его внедрению в советскую жизнь, но вскоре начались события в Испании и я уехал.

В Париже я застал Мальро организующим французскую неофициальную помощь испанским республиканцам. Так как сообщение было в этот момент прервано, он сказал, что предоставит мне для перелета военный бомбовоз, и, действительно, на другой же день дал мне «Потез», на котором я перелетел Пиренеи. Он сам прилетел следом за мной в Барселону, а затем в Мадрид, где развернул свою интернациональную эскадрилию. На первых порах она играла некоторую роль, но затем разложилась, так как состояла из всякого международного уголовного и шпионского сброда, вдобавок, плохой летной квалификации. У Мальро начались конфликты с Марти, с правительством, с компартией, он разругался со всеми и уехал до 1937 года, когда он появился на втором конгрессе писателей. Здесь у меня с ним произошел конфликт из-за Андре Жида. Я предложил, чтобы кто-нибудь из французов отмежевался от этой клеветнической книжки. Друг Жида, Мальро, как председатель французской делегации, не только отказался допустить это, но потребовал, чтобы вопрос о Жиде вообще не подымался на конгрессе. Тогда я обратился к испанцу Бергамину, который огласил на конгрессе заявление о книжке Жида от имени испанской и южно-американской делегаций. Это привело Мальро в ярость, и мы перестали с ним разговаривать до последней встречи в Париже.

В сентябре в Мадриде ко мне явился Луи Фишер, приехавший как корреспондент американской печати, напомнил мне о рекомендации Радека и предложил обмениваться информациями. Он также многозначительно добавил: «Я надеюсь, что вы мне будете помогать здесь, как в Москве помогали Уманскому и Миронову». Этим он дал понять, что знает о моей шпионской связи. Я обещал информировать его о том, что знаю. Он уже был связан с Розенбергом, его старым знакомым. При ближайших нескольких встречах я рассказал ему о скрытой борьбе между Ларго Кабальеро и коммунистами, официально поддерживавшими его, далее — о затруднениях при взятии Алькасара, о прибытии первого советского парохода с продовольствием (до опубликования об этом в печати). Он интересовался перспективами военной помощи со стороны СССР. Я ему разъяснил, что она может быть только в случае организации в Испании регулярной армии. Я его также познакомил с военным атташе Горевым и его помощником Ратнером.

В связи с приближением фашистов к Мадриду и переездом правительства Фишер вскоре уехал в Валенсию. Здесь он поселился у Негрина, министра финансов и впоследствии главы правительства, которого знал ряд лет по Америке и стал его советником. Он взял на себя также снабжение интернациональных бригад. В Валенсии Фишер связался через полпреда Розенберга с советскими военными, в частности, с Берзиным, Мерецковым, с представителями НКВД Никольским («Орлов») и Белкиным. Вообще связи и осведомленность его были огромны. Примерно в январе 1937 года он приехал на несколько дней в Мадрид и познакомился у меня с Павловым Д. Г., командовавшим бронетанковыми силами. Вместе они посетили и осмотрели интернациональный батальон (или роту) танковой бригады. Затем он уехал, сначала в Женеву, с Негрином, затем в Америку — ибо, как он сказал «У меня там беспризорный Костя (Уманский)». Фишер, являясь, по словам Миронова и Никольского, американским шпионом, по-видимому, имеет связи и с Германией.

Я оказал в Испании покровительство также Кармену Р. Л., связанному со мной еще по «Огоньку» в Москве, репортеру и кинооператору.