Альфред Кейзерлинг - Воспоминания о русской службе

И вот мы все с величайшей осторожностью зашагали вверх по склону, высматривая следы хищника, и немного погодя очутились на открытой вершине, где нашли человеческие останки, белые, окровавленные лоскутья хлопчатобумажной ткани и корейскую шляпу, сплетенную из конского волоса. Увидев это, г-н Линдхольм облегченно рассмеялся, так как разгадал загадку: один из корейцев умер, и второй, по обычаю, устроил его для вечного упокоения — усадил на вершине и оставил на произвол стихий, диких зверей и птиц. Судя по следам, тризну справили здесь стервятники и лисы. Зато мы испытали радость и волнение, предвкушая охоту на тигра.

Сибирский тигр сильнее и красивее индийского, зимний мех у него великолепен — длинный, густой, яркий, ведь зверь этот месяцами выдерживает морозы, при которых столбик термометра нередко опускается ниже —25°. Зимой тигр питается, прежде всего, кабанами, хотя не боится подходить к человеческому жилью и домашние животные от него не застрахованы; голодный, он нападает и на людей. Так, при строительстве железной дороги Владивосток-Уссури тигр убил одного из обходчиков совсем рядом со станцией и унес с собой; из-за этого поезд сошел с рельсов. Незадолго до нашего приезда во Владивосток поблизости от пригородной пивоварни попала в капкан роскошная тигрица; я видел ее сначала там, а позднее в Петербургском зоопарке, где она была одной из красивейших представительниц своего вида.

От владивостокских друзей-охотников, в большинстве старожилов Востока, я слышал много рассказов о тиграх, которые в мое время не были редкостью в Уссурийском крае. Тогда ежегодно добывали 50–60 особей.

Вероятно, на самом деле их было еще больше, ведь в тайге на российской территории много китайских и других иноплеменных охотников охотились на сибирского благородного оленя, чьи рога — так называемые панты — ценились в Китае на вес золота. Эти пронизанные кровеносными сосудами еще мягкие рога обваривали кипятком, высушивали и продавали как омолаживающее средство. Кроме того, китайцы искали в здешних местах чудодейственный корень женьшень. Наверняка немало тигров попадало в капканы этих людей или же становилось жертвой самострелов. Для китайцев ценность представляет не только шкура, но весь тигр как таковой. Сушеное тигриное мясо и растертые в порошок кости якобы делают человека сильным и отважным, усы, зубы и когти служат чудотворными амулетами и т. д. Шкура тигра стоила тогда всего рублей тридцать, но без когтей и усов. Шкура «в комплекте» — сто рублей и более.

По рассказам старых охотников, выслеживать тигра в одиночку — предприятие дерзкое и очень опасное; не имея прикрытия, охотник рискует жизнью, так как тигр может напасть сзади, ведь, заметив, что его преследуют, он пытается зайти охотнику в тыл. Тогда роли меняются, и преследователь становится преследуемым.

Большие облавы на тигра, обычные в Индии, устраивают в Сибири редко, только вблизи города или станицы, когда можно окружить зверя на свежей пороше. Тогда все — охотники и загонщики, солдаты и казаки — вооружаются ружьями. Я, к сожалению, в таких облавах не участвовал, но следующей зимой, в начале декабря, проездом в Благовещенске, видел роскошного тигра, недавно убитого тамошним губернатором в такой вот облаве.

Здесь я хочу рассказать, что мне довелось слышать о ловле живых тигров. Изрядно к северу от Владивостока, неподалеку от тихоокеанского залива Св. Ольги, жила в тайге семья русских охотников — отец и четверо сыновей. Так вот они специализировались на ловле тигров по своему собственному методу, причем каждый выполнял строго определенные задачи.

Осенью, когда выпадает пороша, они вместе с собаками, сибирскими лайками, выходили в тайгу на поиски; обнаружив след тигра-одиночки, они шли за ним; если же это была тигрица с котятами, ее благоразумно оставляли в покое. Лайки вели охотников на следу нередко по нескольку дней, но останавливаться было нельзя, чтобы не дать тигру отдохнуть или добыть себе пропитание. Такого безостановочного преследования зверь не выдерживает, устает и ложится.

На лежке тигра облаивали собаки, и пятеро ловцов пытались окружить его. Двое подбирались сбоку, а один шел на него в лоб, вооруженный большой жердиной. Четвертый брат, силач огромного роста, подкрадывался сзади. Собаки и трое ловцов полностью завладевали вниманием зверя, и четвертому удавалось незаметно подойти к нему: всем своим весом он обрушивался тигру на спину и железной хваткой вцеплялся в уши, не давая пошевелиться. Тогда в раскрытую пасть просовывали жердину, чтобы тигр более не мог укусить, закрепляли ее как мундштук упряжи, а лапы крепко связывали веревками, так что хищника можно было безопасно унести.

Пока четверка отважных сынов Енаковых выполняла свою опасную работу, отец с ружьем на изготовку стоял рядом — если что-нибудь шло не так, а это случалось нередко, его меткая пуля приканчивала тигра. Всех пятерых тигры уже изрядно потрепали, один даже лишился глаза.

Отважные тигроловы ловили только молодых животных, потому что старый тигр, вошедший в полную силу, был, по их мнению, слишком опасным противником. Так или иначе, это семейство ежегодно доставляло на побережье нескольких тигров в клетках, а оттуда их увозили в зоопарки Европы и Америки. Зимой пленников держали в бревенчатой хижине, весной перегоняли в узкие низкие клетки и увозили прочь.

Второй способ лова — западня. Для этой цели используют прочную клетку с опускной дверью, внутри которой привязана живая приманка. Обычно такую западню ставят вблизи поселка, куда обычно наведывается тигр. В ямы-западни, устраиваемые для других зверей, к примеру медведей, тигр, как говорят, попадает очень редко. Чаще всего профессиональные охотники бьют тигра с помощью самострелов, расставленных вокруг убитого им животного. Если тигр где-то задрал добычу, он обязательно к ней возвращается. Мужественный, настоящий охотник нередко успешно использует такой шанс для засады.

Странствующий в тайге человек должен остерегаться всевозможных хитроумных ловушек. Например, на узких тропах роют ямы на крупных животных. Сверху яма узкая, но книзу расширяется, как перевернутая воронка, так что выбраться из нее невозможно. На дне часто вбивают заостренные колья, а отверстие искусно укрывают мхом и тонким хворостом. Часто устанавливают висячие бревна, с виду похожие на безобидное, сломанное ветром дерево, но замаскированная подпорка, на которую проходящий под «деревом» непременно наступает, автоматически его обрушивает. Такие ловушки часто устраивают вдали от человеческих поселений, и проверяют их слишком редко, поэтому пойманный зверь зачастую обращается в прах.