Вальтер Запашный - Риск, борьба, любовь

Еще во время своей стажировки я слышал от Володи Борисова, что такие пятна были у его медведей. Он точно описал мне этот «стриженый» волос — верный признак лишая. Сейчас я отчетливо вспомнил рассказ Володи: он тогда ничего не смог сделать. Спасти медведей не удалось.

А кошек?! Я слышал, что кошачьи не поддаются лечению и их попросту уничтожают.

Пришел ветеринар и, взглянув на пятна, сказал:

— Похоже, что ты прав — это микроспория. Но визуально не определишь. Придется делать соскобы и посылать в лабораторию. Или вот что, давай зафиксируем животное и потянем шерсть вокруг пятна. Если будет легко отделяться, дело — труба. Надо, конечно, лечить и на карантин всех посадить. Можно еще йодом мазать.

— А помогает? — спросил я, останавливая ребят, которые бросились было в аптеку.

— Погодите, не горячитесь, — сказал ветврач. — Сначала нужно исследовать, а потом решать, чем и как лечить. А то вы йодом намажете и всю картину испортите. А лаборанту нужен чистый материал. Если диагноз подтвердится, времени на лечение у вас будет предостаточно: город объявят закрытым, ввозить и вывозить животных запретят. Так что будете сидеть здесь и лечиться.

— Что же это за зараза такая?! — испуганно спросила Вера.

— Вот именно, зараза, — ответил врач. — Микроспория распространяется даже ветром.

— Как — ветром? — не поверила Алла.

— Очень просто. Эта спора приводит к распаду шерсти. Волосок становится хрупким и рассыпается, как пепел. Вот смотри! — Ветеринар достал из пачки папиросу, затянулся и стряхнул пепел себе на ладонь. — Видишь кучку пепла? Представь себе, что эта кучка волос, пораженная спорами стригущего лишая.

— Ну и что?

— Смотри дальше! — И он одним пальцем растер пепел на ладони. — Теперь пепла почти не видно. Вот так и микроспория. Она не исчезла, а рассыпалась на очень мелкие частицы и стала незаметной человеческому глазу. А теперь я подую на ладонь, и полетят такие частицы-споры во все стороны, попадут на кожу человека или животного и начнут прорастать. Появится плесень, потом пятно, пятно превратится в зудящую язву, и животное или человек целиком покроется такой кровавой коростой, а волос на нем исчезнет. Мало этого, микроспора поражает корни волос, через кровь она распространяется по всему телу и проникает во все органы. Ее находили у погибших животных даже в мозгу. Но самое мучительное для заболевших, когда лишай попадает на слизистую оболочку — в глаз или в интимные места женщин. Слизистая ноет, зудит и неимоверно чешется.

Опущу из скромности каскад скабрезных шуток, последовавших за этими словами доктора. Мне пришлось даже строго прикрикнуть на служащих, чтобы умерить их внезапную веселость.

— Тоже мне, нашли тему для обсуждения! — разозлился я и обратился к врачу: — А долго прорастает эта проклятая микроспория?

— Инкубационный период, — ответил он, — может длиться до сорока пяти дней.

— К нам как раз прислали новых тигрят из ФРГ, — задумчиво сказал Ионис, — и месяца еще не прошло. Что же делать?

— Во-первых, убедиться, что это микроспория. Во-вторых, соблюдать чистоту. Все халаты и спецовки ежедневно кипятить. В складках одежды спора может сохраняться сколько угодно, но и погибает уже при пятидесяти градусах Цельсия. Входить в здание придется только в калошах, все деревянные предметы сжечь, а перед дверьми постелить дезинфицирующие коврики с тряпкой, пропитанной формалином и едким натром. Еще надо завести для каждого зверя индивидуальные предметы ухода и не допускать контакта друг с другом. О репетициях придется забыть до полного выздоровления животных.

Назавтра ветврач принес постановление горветнадзора о том, что нам предписываются карантин и строгая изоляция.

«Труба дело, — подумал я, — животные отвыкнут от работы. А с Багирой вообще придется, начинать все с нуля».

Так нежданно-негаданно к нам пришли черные дни.

Из Московской ветеринарной академии по моей просьбе прибыл профессор Андриенко. Каждый час его консультации стоил сто рублей. Он взялся за дело очень бойко и уверенно, хотя время было упущено и мы все — и животные и люди — уже были перезаражены. У меня лишаи появились на шее и руках, у ребят на голове, а у девчонок на теле и ногах. Ежедневно, закончив работу, мы раздевались догола и осматривали друг друга под люминесцентной лампой. Едва обнаружив светящуюся точку, прижигали ее йодом и натирали какой-то вонючей мазью. Но бывало и так: вроде бы не светится, а чешется. В таких случаях для осмотра и консультации звали самого авторитетного члена группы, то есть меня. Девчонки очень любили, чтобы я как можно дольше консультировал их, наперебой подставляя для осмотра интимные места.

И я, конечно, не выдержал. У меня вспыхнул роман… со всеми тремя! Что греха таить, мне нравилось, когда втроем они заводили и истязали меня с неимоверной страстью. Да, это были настоящие профессионалки!..

Но, кажется, я отвлекся. Вернемся к микроспории.

Андриенко привез инструкции, литературу, а главное, объяснил, как обнаружить микроспорию в раннем периоде ее развития.

— Жаль, — сказал он, — что у вас нет лампы Вуда. С ней бы мы быстро разделались с лишаем.

— А разве эту лампу нельзя изготовить самостоятельно? — спросил я. — Как она устроена?

— Нужна люминесцентная лампа, легкий ящик по размеру, дверца с окошком и, главное, оптическое стекло, пропускающее ультрафиолетовые лучи.

— Так тут ничего сложного нет. Гасюнас, Ионис, — крикнул я, — бросайте все и за дело!

— Так уж и бросайте, — возразил Ионис. — А кто молодняк будет кормить?

Ящик мы смастерили, но в нем осталось много просветов, мешающих нам работать. Дело оказалось очень нудным и кропотливым. Мы осматривали животных, связанных, что называется, по рукам и ногам. Они пытались вырваться. Лапы, крепко стянутые веревками, сильно отекали и превращались в ластообразные лепешки. Но самым изнурительным был поиск хрупких волос, ярко фосфоресцирующих под лучами ламп.

Перебирая шерсть, словно ища насекомых, мы прижигали пораженные островки йодом. Обработка одного зверя занимала шесть-семь часов. А надо было осматривать так каждого — причем ежедневно. Наконец мы пришли к заключению, что, пока дойдет очередь до последнего хищника, первый осмотренный вновь заразится, а ломающийся хрупкий волос разлетится по всему телу и прорастет микроспорами.

Как же быть?!

И Андриенко предложил! Он развел известь и, настояв ее в бочке, сказал:

— Ничего, ребята, мы разделаемся с этой заразой по моему старому испытанному методу. Дело проверенное, не зря же я докторскую защитил. Надо только суперфосфат растолочь и посылать на пятно, смоченное известковой настойкой. Произойдет реакция: хлорная известь закипит на теле животного, потом засохнет, образуя на лишайных точках коросту, а на здоровых участках осыплется.