Вальтер Запашный - Риск, борьба, любовь

Представление покатилось своим чередом. Артисты, не спешащие на выход, запрудили боковые проходы. Они аплодировали, поддерживая коллег, сжимали кулаки, чтобы не произошло несчастья. Надо сказать, что цирковые — очень суеверные люди. Это и немудрено: беда всегда ходит с нами рядом.

У нас, к примеру, не принято репетировать в воскресенье. Дядя Бэн, у которого я мальчишкой работал в номере «Акробаты с подкидной доской», попросту бил нас за это. А когда однажды я в костюме сел на кровать, старик не вышел на работу, веря в примету, что кто-нибудь из труппы обязательно разобьется. Учили нас и другие старые артисты. И каждый цирковой с пеленок знал, что класть шапку на стол — к покойнику, а если переступить порог левой ногой, внесешь в дом несчастье, что никогда нельзя надевать первым правый ботинок… И несть этим приметам числа.

Сегодня я особенно был склонен верить в приметы и отвлекал себя тем, что рассматривал публику. Я и раньше любил заглядывать в зрительный зал, особенно когда на манеж выходят коверные. Вот один мужчина громко рассмеялся, соседи взглянули на него с улыбкой и добродушным осуждением, а некоторые, «заразившись» его смехом, тоже расхохотались. Вот симпатичный толстяк, не в силах сдержать смех, раскачивается всем телом, подпрыгивает на сиденье и азартно хлопает себя по коленям. Раскрыв рот от удовольствия, он готовится хохотать снова, но происходящее на манеже не веселит его, и он, качнув головой, закрывает рот, вытирает глаза, приводя себя в божеский вид. И тут же вновь заходится в приступе неудержимого хохота…

Но пора было готовиться к выходу, и я пошел в гардеробную. Здесь меня внезапно взяла злость на самого себя. Возбужденно мечась из одного угла комнаты в другой, я мысленно перечислял, сколько чего еще не готово. Ну почему я согласится работать?! Ведь столько недоделок! А может быть, я просто боюсь? Но кого — Багиру? Цезаря? Черных пантер? Ягуара? Ампира? Надо успокоиться. Все работают четко — и Парис, и Васька, и та же Багира. Беспокоятся разве что Цезарь и леопард Кукла, ну да я присмотрю за ними. Лишь бы оркестр дров не наломал. Нужно еще раз предупредить, чтобы играли потише. Духовых вообще не будет. На первый день сойдет, а там разберемся.

Я пошел к клеткам и, пристально всматриваясь в глаза каждому зверю, принялся искать хоть малейшую перемену в поведении. Нет, все было как обычно, если не считать, что никто ко мне не ластился. Цезарь вообще не обратил на меня внимания. Он все поднимал голову и косился куда-то в верхний угол клетки — вероятно, прислушивался к оркестру. Жанна немножко пошипела, но, услышав мой голос, зафыркала и улеглась. Видимо, ее беспокоил незнакомый костюм.

И все-таки чем больше я думал о предстоящей работе, тем больше волновался. Руки потели, в голове начинало стучать, стучали и зубы.

Чтобы избавиться от волнения и отвлечься от назойливых мыслей, я решил пойти к своему любимому Султану.

Перепрыгивая сразу через несколько ступенек, я быстро поднялся наверх.

— Султан! — позвал я, входя в комнату. — Где ты?

Но львенок не показывался.

— Да где же ты?

И тут я увидел совершенно незнакомого зверя. Султан злобно скалил уже вполне внушительные клыки. Глаза его сверкали недобрым желто-зеленым огнем. Вся поза выражала угрозу. Видно, малыш приготовился, как обычно, поиграть со мной, Но, не узнав хозяина, затаился за спинкой кровати.

— Султанчик! Мальчик мой, это я! Ну, иди ко мне, — и я шагнул к львенку.

Услышав мой голос, он с недоумением стал вертеть головой, потом поднялся и угрожающе зашипел.

— Султан! Ты не узнаешь меня? — Я в растерянности смотрел на львенка. Если в этом костюме меня не узнает даже Султан, как же я войду к взрослым хищникам?! Что же я делаю?! Вот оно. Заведомо знаешь, что недопустимо идти в работу неготовым, но что-то лишает тебя мужества, и ты не можешь отказаться.

Прозвучал второй звонок. И я пошел.

— Артисты оркестра, прошу на место, — хлопнул в ладоши инспектор манежа.

Я очнулся:

— Давай, ребята, шевелись, да побыстрее. Уже второй звонок, а я еще не запрягал! Закрывайте ворота и разгоните посторонних.

Артисты назойливо лезли посмотреть, как я запрягаю хищников в двухколесную колесницу.

— Гасюнас, ты ракетницу взял?

— Да, она у меня, — и он приподнял полу темно-синего форменного пиджака, показав вороненую ручку заправленной за пояс ракетницы.

— Хорошо, передай инспектору, пусть со звонками не торопится, — осевшим голосом сказал я, — и никого не пускай: я запрягаю.

— Сейчас.

— Давайте Цезаря!

— Пошел Цезарь, — ответил давно поджидавший сигнала Ионис и открыл клетку.

Цезарь выскочил и по привычке направился ко мне, но вдруг остановился и насторожился, словно видел меня впервые. Протягивая на палке кусок мяса, я позвал:

— Цезарь, Цезарь, встань!

Узнав мой голос, лев пошел вперед и встал передними лапами на кусок толстой доски. Мяса он не взял, а как-то нервно мотнул головой и ударил меня хвостом, когда я подошел к нему сбоку.

Держа палку наготове, я накинул сбрую льву на шею, застегнул гурту и подтянул за оглобли колесницу. Оставалось только пристегнуть ее карабинами. Но, как только я стал застегивать, лев вдруг попятился и лег. Я с трудом заставил его подняться, но, едва попытался подойти сбоку, он опять лег и пополз назад, норовя юркнуть в свою клетку.

Подошел инспектор манежа и, поправляя бантик на шее, спросил:

— Все уже сидят. Можно давать третий звонок?

— Вам скажут, — ответил Ионис. — Видите, лев артачится.

— Но ведь люди ждут! — произнес инспектор начальственным тоном.

— Уберите его, — продолжая возиться со львом, сквозь зубы процедил я.

Гасюнас подошел к инспектору:

— Вы слышали? Идите! Вам говорят: идите!

— Я, — взвился инспектор, — я вам что, пешка какая-нибудь здесь?!

Гасюнас молча взял его за пуговицу и, оторвав, протянул владельцу.

— Идите и пришейте, — бесстрастно сказал он, — еще успеете.

Наконец мне удалось запрячь льва. Я немного успокоился.

— Как у тебя, Ионис? Все готово?

Не получив ответа, я распорядился начинать.

— Как начинать?! — почти прокричал Ионис. — А тигров впрягать не собираешься? Они уже в сбруе. Ты что, совсем свихнулся на нервной почве?!

— Ах да, — опомнился я. — Выпускай тигров и беги на свое место, да проверь, работают ли шланги.

Опять появился инспектор манежа и, не зная, куда девать руки, робко спросил:

— Вальтер Михайлович, мы сегодня начнем?

— Начнем, начнем. Только вот тигров пристегну, и тогда давайте сигнал. Да проверьте, все ли службы заняли места.

— Все давно готовы, — ответил инспектор, никуда, однако, не двигаясь.

Но, увидев выходящего из клетки тигра, который явно нацелился схватить его, отскочил как ошпаренный.