Полина Жеребцова - Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.)

Познакомилась с женой Хасана. Впечатление положительное. Сдержанная, аккуратная женщина.

Ежедневно рождаются новые стихи.

Стараюсь быть краткой:

Часто плачу. И какая — то страшная тоска…

Царевна Будур

Вечер.

Наш разрушенный, еле стоящий дом опять заполняется соседями.

Уже вторично приехали очень многие.

Привезли вещи, «гуманитарку», полученную в лагерях беженцев.

Некоторым там неплохо жилось на всем готовом. Одежду давали на килограммы… Взвешивали! Питались беженцы мясом!!!

Дней восемь назад опять явились соседи с нашего второго этажа: Нура и младший ее сын Резван, знаменитый врун! С ними подруга Нуры, женщина Хава, ей 63 года.

Сразу сломался замок в нашей двери. Еле-еле его починили! Надо мне делать паспорт, пока есть немного денег…

Новостей больше нет.

Днем я увидела парня в военной форме, «гантамировца». Он был похож на «Джинна».

Внимательно присмотревшись, поняла: ошибка!

Сегодня дождь. Температура для лета необычная: минусовая!

Холодина! Все в куртках.

Будур

Вечер.

У меня случились такие встречи:

Увидев женщину в огромном платке, как у Кусум, я подошла. Купила у нее себе и маме мороженое. Поблагодарила.

Через пару минут женщина к нам подбежала. Мы разговорились.

Она обещала помочь с одеждой. Пересмотреть все дома. Обещала узнать, что сумеет, об Аладдине и о Кусум.

Мы неожиданно увидали девушку, с которой мама работала в кафе.

Зовут Луиза. Она написала книгу о войне 1994–1995 годов. Называется ее повесть, как строка в моем стихотворении: «Такая маленькая жизнь». Похоже, то, что происходит с нами, мы понимаем одинаково. Луиза получила премию на конкурсе молодых писателей за свою книгу. Разговорились. Я сказала, что веду дневник. Пишу стихи. Оказалось, (показала фотографию) — Луиза знакома с Аладдином. Она огорчилась, когда я сообщила, что жду его. Но промолчала. Не стала сплетничать.

Мы пригласили Луизу к себе в гости. Нам хорошо с ней.

Надеемся, что и ей с нами. Луиза, как и я, любит стихи. Поэтому я записала в ее блокнот свои строчки, на память.

Встрелида девочку Зарету. Девочка продает лепешки с творогом и луком «чеполгаш». Печет их ее мать. Этим живут. Ей 13 лет. Мама, как у меня, русская, отец — чеченец.

Отец оставил их. Они давно живут одни. Мы вместе с Заретой ждем редких покупателей и мечтаем: ее отец обязательно вернется! Он заберет Зарету и ее маму в хороший, мирный край…

Сегодня узнали: тетя Валя (дочь бабушки Нины) домой не собирается.

Младший ее сын, хозяйственный и веселый, поедет на Канары! Как беженец, пострадавший от войны.

Вчера снова убили двух молодых солдат. На маленьком рынке, в районе «Автобазы».

Все продавцы мгновенно убежали! Боялись: русские военные отомстят, все сметут. На этом рынке это случилось уже во второй раз!

Видела мать девушки Дины. Дина после первой войны работала с моей мамой в кафе.

А я там помогала на своих летних каникулах.

Мама Дины очень обрадовалась нашей встрече. Рассказала, что Дина родила ребенка от богатого человека. Дина жила в чеченской семье… К сожалению, молодые поссорились, но отец ребенка помогает! И мать надеется, что произойдет примирение. Семья дочери восстановится.

Я болею. Постоянно. Все у нас плохо. На жизнь едва хватает. Хочется кушать вкусно. Одеться! А, с другой стороны, зачем?!

Хасана сегодня на его рабочем месте не было. Мы были лишены умного собеседника. Как скучно! На жизнь свою мне плевать — это совсем не жизнь…

Встретить Аладдина я не надеюсь!

Царевна Будур

Четверг. Утро.

День пасмурный.

Снова приемник накаркивает дождь… Мы собрали фрукты с вечера.

Поэтому идем на рынок позднее.

Выспались!

Наша дорога длиною в полчаса. Есть время поразмышлять…

Все, что вкручивал мне Аладдин, весьма относительно. Меня, как незнайку, он во многих вопросах обманул… Я хожу в платке. Понимаю: платок на голове — защита от нескромных отношений. Он — мой «оберег» от чеченцев и от русских…

Мне не нужен никто. Жизнь моя окончательно пропала. Я одинока навсегда…

Единственный, перед кем мне стыдно, — это Всевышний. Ведь теперь получается, я люблю чужого мужа! По всем полученным мной сведениям, Аладдин и Джинн живут припеваючи. Открыли свое дело. Они — бизнесмены!

В Ингушетии, по сравнению с Чечней, — рай. Сильных разрушений нет. Цивилизация! Сыты мои «братья», наверное, всегда. Развлекаться можно.

Там явно есть электричество, телевизор, благоустроенное жилье…

А я?

Я продолжаю жить в какой-то черной дыре, образовавшейся вместо города.

В проваленной, холодной квартире. Без канализации, без воды. Без нормальной еды.

В чужих обносках, которые мне дали из милости…

Правда, мы купили с мамой себе по одному платью, по 130 рублей. Но фрукты в садах — временная еда. Что потом?

Работы нигде нет!

Правда, можно «выгрызть» место: мести улицу, собирать битые кирпичи, чистить завалы. Часто такие вакансии продаются.

Я не могу, есть самую обычную пищу, как бывший узник лагеря смерти. После длительного голода и случайной нерегулярной еды — соленых помидор, сырых лепешек на соде, довольно часто случается рвота… Несколько зимних месяцев, кроме такой еды, у нас ничего не было.

Я слабею, и я — одна в ненужной мне реальности…

В мире жестоких, послевоенных распрей.

Царевна Будур

Вечер.

Все ждут нападения боевиков 25- го числа.

Сведения неточные. Они — «версия» с рынка.

Маленький рынок с остановки «Автобаза» убрали.

Он перенесен на старое место, в центр города.

Все торгующие чеченки дрались и ругались за места…

Сегодня был сильный дождь.

Дружу с женщиной, которую зовут Аминат. Матерью пятерых деток! Маленькому — шесть месяцев, он январский.

Были с мамой на остановке «Иваново».

Удивительно! Российские солдаты на постах нас запомнили, наверное, из-за фруктов. Кивают головами. Кричат: «Здрасте!» Мне неловко.

Стараюсь не смотреть в их сторону — большинство мужчин раздеты. В жилетах на голое тело. Это такая военная форма?

С убийством двоих молодых солдат, мне удалось выяснить:

к ним сзади подошли два каких-то парня. Одновременно обоим военным выстрелили в затылок. И нарочито спокойно ушли в сторону 9-й больницы.

Вообще стрелять в спину у чеченцев не принято. Особый случай! Возможно, к русским людям они свои обычаи не применяют. После этого происшествия базар на остановке «Автобаза» запретили. Наш путь к торговому месту увеличился.